Ринго Старр

По дороге на пресс–конференцию с Джорджем и Джоном Ринго решил придерживаться тактики наименьшего сопротивления: пускай выход «Sentimental Journey»отложится на неопределенное время, — «я буду выглядеть эдаким «хорошим парнем», но на самом деле я не такой— мне было нужно позарез, чтобы, мой альбом вышел первым, иначе альбом Пола закроет мне все пути. Так и произошло».Пятьсот тысяч проданных экземпляров «Sentimental Journey» —это не так уж и плохо, но можно понять отчаяние Ринго, когда предварительные заказы на пластинку Маккартни только в США превысили отметку в два миллиона!

В июле того же года Ринго решил «ковать железо, пока горячо» и выпустил очень противоречивый альбом, состоявший из песен в стиле кантри–энд–вестерн, который в то время был самым «правильным», консервативным направлением в поп–музыке. К счастью, его уже почти перестали ассоциировать с деревенскими тупицами из южных штатов, которые устраивали травлю коммунистов, гомиков, негров и хиппи — даже несмотря на то, что в 1970 году хьюстонская радиостанция дважды подверглась обстрелу зажигательными бомбами со стороны «старых добрых парней», которые были не согласны с ее радикальной антивоенной направленностью.

Берущие свое начало от ковбойских фильмов, многочисленные разрозненные попытки играть кантри–энд–вестерн сформировались в единое течение, которое представляло собой одну большую пародию на салунную музыку Додж–сити. Если бы вы случайно ввалились в паб Edinburghили бар Auckland,то непременно наткнулись бы на нескольких «Каламити Джейн» и парней в «стетсонах», у которых виски разве что не льется из ушей. Отработав днем уборщиками или программистами, вечером они возвращались к своей «истинной сущности», сдабривая неторопливые беседы за барной стойкой словечками из лексикона американского Юга (где «тарелка еды» сразу же превращалась в «варево из овсянки»), взятыми по большей части из песен Мерла Хаггарда. На сцене, утопающей в клубах сигаретного дыма, бэнд вовсю наяривал «Okie from Musgokee», «Chrystal Chandelier»или «Polk Salad Annie».Если эти вещи и не попали в чарты, то, по крайней мере, они были не менее известными, чем те, что были наверху.

Еще одним веским аргументом в пользу направления, выбранного Старром, было то, что незадолго до этого «The Byrds»,Нейл Янг и Майк Немиш, бывший участник «The Monkees», «ушли в кантри»,тогда как Кейт Ричарде и Грэм Парсонс (из «The Flying Burrito Brothers»,«ответвления» «The Byrds»)обсуждали возможность соединения кантри и классического рока — основная часть слушателей придерживалась лишь одного из этих стилей и отказывалась принимать другое. Более того, Джерри Ли Льюис и Чарли Рич вернулись в чарты кантри–энд–вестерна журнала Billboard.

Первым, кого Ринго выбрал себе в качестве продюсера, был Боб Джонстон, который продюсировал «John Wesley Harding»Дилана, а затем его продолжение — «Nashville Skyline».Джонстон успокоил вечно занятого Старра, что запись альбома займет не больше, чем запись одной битловской песни — без всяких там дублей и накладок. Ринго удалось уговорить Джонстона записывать альбом в Англии, однако «он запросил слишком много за свои услуги, и я решил с ним не связываться».Вместо него Ринго пригласил электрогитариста, игравшего на альбомах Дилана, Пита Дрейка, тридцатидевятилетнего виртуоза, который с легкостью мог импровизировать в рамках классического «нэшвиллского саунда» для столь разных музыкантов, как Элвис Пресли, Перри Комо, «The Monkees»,и Джорджа Харрисона, который «выписал» Дрейка в лондонскую Trident Studiosдля записи «All Things Must Pass».Ринго вспоминал:

«Как–то раз я вытащил его из офиса, мы сели в машину, где у меня были пленки с кантри–музыкой, и мы сразу же приступили к обсуждению вопроса».