Ринго Старр

В каждой области существовала своя разновидность скиффла, и нужно было быть большим знатоком, чтобы найти различия между ними. Мерсисайдский вариант, например (что и следовало ожидать), имел уклон в сторону кантри–энд–вестерн. Мало того, что в 1955 году ливерпульский Philarmonic Hall был переоборудован в некое подобие знаменитого нэшвиллского Grand Ole Opry, — в Ливерпуле существовало порядка сорока местных «ковбойских» групп; стиль, в котором они работали, в конце пятидесятых окрестили «Северный Нэшвилл».

Все это великое множество бесцветных команд вроде «Jonny Goode and his Country Kinfolk», «Phil Brady And the Ranchers» и — все еще на плаву спустя сорок лет — «Hank Walters and his Dusty Road Ramblers» нещадно эксплуатировали североамериканские штампы, начиная от мягкой фальцетной манеры Слима Уитмана и заканчивая жестким кантри Хэнка Уильямса с его оригинальными ритмами.

Несметное количество подростковых групп наводнили клубы, принадлежавшие Liverpool Social Club Association; они явно не хотели считаться с законами, запрещавшими несовершеннолетним работать в клубах по ночам. Билли Хэттон играл в одной из таких таверн, не имея права даже заказать джин с тоником, а его друг, Брайан О'Хара, был гитаристом в «Skiffle Group» Джерри Марсдена. Эта команда играла в манере Хэнка Уолтерса. Кто–то «косил» под Флинта Маккалоу, скаута из Wagon Train на Би–би–си, или под полукровку «Шайена» Боди с ITV; некоторые избрали себе более «агрессивных» кумиров: «Clay Ellis and the Raiders», «The James Boys» (в честь Джесси «Большого Револьвера») и «Johnny Sandon and the Searchers» (из фильма про Джона Уэйна).

Вскоре в Англии была отменена воинская повинность, и, как выразился Ричи, «все сменили винтовки на гитары». Резко возрос спрос на музыкальные инструменты в центральных ливерпульских музыкальных магазинах, таких, как Rushworth's и Hassy's. Даже Эдди Майлз, сын соседей Ричи, приобрел себе гитару. Сам же Ричи, казалось, раз и навсегда потерял интерес к музыке, еще играя в ансамбле на аккордеоне в школе при храме Св. Силы, и поэтому у него не было никакого стремления осваивать гитару — хотя умудрился откуда–то узнать простейший трехаккордовый ход в ля мажоре и такой же на пианино, только в до мажоре. Но Ричи не придавал этому особого значения, считая себя «одним из чокнутых теддибоев из подворотни».

Маленький, невзрачный и вечно голодный, Ричи вполне созрел для того, чтобы «беспрепятственно болтаться с местными бандами из Дингла, подстригшись в стиле Тони Кертиса и напялив ботинки на резиновой подошве, длиннополый пиджак с бархатным воротничком и узкие брюки–дудочки».

Ричи навсегда забыл о своей спортивной куртке, удобных туфлях и широких штанах, ведь теперь его ноги облегали две водосточные трубы, затруднявшие кровообращение, которые сужались книзу и заканчивались парой флюоресцентных носков с «рок–н-ролльным» мотивчиком. С короткой стрижкой тоже пришлось расстаться, а заметно отросшие пряди Ричи начесывал и щедро сдабривал бриллиантином.

Если не считать этих мальчишеских выходок, Ричи был одним из тех в прошлом послушных подростков, которым до смерти наскучили пинг–понг и слайд–шоу и которых исключили из молодежных церковных клубов за то, что те демонстративно курили сигареты или позволяли себе употреблять непристойные выражения в присутствии викария.

Постоянно жующие жвачку и криво усмехающиеся а–ля Элвис Пресли, они облюбовали безлюдные микрорайоны или окрестности доков; здравомыслящие люди обходили эти места стороной, чтобы не попасться на глаза агрессивным группировкам теддибоев и не получить медным кастетом по голове.