Рингштрассе

Впрочем, не захотите — идите дальше, наслаждаясь шелестом каштанов и платанов. Оба дворца (с маскулинной площадью Героев и буколической — Марии-Терезии) останутся позади…

Через это кольцо Вена спокойно впустит вас в себя и так же спокойно отпустит.

Важно — с каким чувством вы покинете Рингштрассе.

Каждая столица — живое существо. Оно может отдаться, открыться, поделиться внутренним теплом. А может и обдать урбанистским холодом. Можно всю жизнь прожить в городе, так и не проникнув в него, не почувствовав тепла его нутра.

Есть, безусловно, и фригидные города, но нельзя же идти на поводу у их фригидности, черт возьми! Посещение музеев нагоняет на тело города зевоту. Музейные сны обречены видеть все столицы мира. Но они им порядком поднадоели. Столицы хотят от своих гостей ласки. У каждой из них есть свои эрогенные зоны. Прикоснись к ним — и город отдастся тебе, упадет навзничь, разведя ноги, или ляжет на тебя, опьяняя своим горячим дыханием.

Но, как говорят столичные старожилы: «Места надо знать».

Надо, надо знать чувствительные места на теле мраморной красавицы Вены.

Их у нее достаточно. Прикосновение к ним заставляет этот город эротически вздрагивать и выделять те самые корпускулы любви, кои неведомы обыкновенным туристам, привыкшим тыкать мировые столицы только своими холодными фотоаппаратами. Есть зоны широкие, такие как площадь Героев или Центральное кладбище, есть небольшие, но при этом крррррайне чувствительные: Нашмаркт, «Бермудский треугольник», катакомбы собора. Но Рингштрассе — одна из главных зон. От прикосновения к ней красавица Вена вздрагивает и полуприкрывает свои черные мадьярские глаза. Кровь в венах Вены начинает течь быстрее.

Несмотря на свою топографическую непрямизну, Рингштрассе — позвоночник этого города. Помните дешевую потаскушку Магду из набоковской «Камеры обскуры»? Даже она обожала, когда губы любовника медленно скользят по ее позвоночнику. Что же говорить об утонченных аристократических особах?

Представьте, что ваши ботинки — те самые губы, дождитесь вечера и ступайте на Рингштрассе. Жаркое летнее солнце клонится к закату, небо подсвечено. Мостовая хранит пыльное тепло. Каштаны едва покачивают своими семипалыми нагретыми листьями. На Рингштрассе никогда не бывает толпы. Здесь всегда просто прохожие. Они спешат по своим делам или просто прогуливаются. Эта широкая и длинная улица дарит людям пространство, не позволяет сбиться в кучу. Люди идут по ней свободно. Туристы поглощают окружающее глазами электронных устройств, студенты с хохотом спешат на вечеринку, отцы семейств — в знакомое кафе, съесть после работы заслуженный тафельшпиц и запить его бокалом «Гёссера», черноволосые красавицы спешат к своим возлюбленным, дамы прогуливаются с собачками, сумасшедшие… вот одинокий сумасшедший стоит, обняв ствол каштана и бормоча: «Лучи, лучи Бетельгейзе! Любимая, обожаемая Марта, ты слышишь эту музыку космоса?!» Вообще, Вена богата сумасшедшими, и на Рингштрассе их достаточно. Помнится, я шел своим обычным прогулочным путем с Хёрлгассе мимо Вотивкирхе, через крохотный парк Зигмунда Фрейда на Рингштрассе и едва достиг парламента, как от скульптурной группы с Афиной Палладой отделилась худощавая фигура и стала спускаться по мраморной лестнице мне наперерез. Он был бородат, но коротко острижен и лицом чем-то напоминал гениального Хундертвассера. Его серо-голубые, совершенно нормальные глаза были возвышенно-сосредоточенны. Я остановился. Он обратился со старомодной высокопарностью:

— Gnädiger Herr, знаете ли вы, что они уже близко?

— Кто — они?

— Бейсболисты.

— Бейсболисты?

— Да-да, бейсболисты. Их много, они идут.

— Откуда?

— Отовсюду. Красные бейсболисты с битами. Они разрушат все. Все!

Он протянул руку с очень длинными ногтями:

— Будьте так великодушны, положите на эту ладонь немного мелких денег на борьбу с красными бейсболистами.

Я положил.

Возможно, он играл роль сумасшедшего. Но играл убедительно.

Вообще, эта улица, при всем своем имперском величии, провоцирует на игру, на театральность. Она дышит не только торжественностью, но и декадансом. Сливаясь вместе, они создают то, что хочется назвать поздним венским стилем. Это славный, бодрящий коктейль:

50 мл Климта,

50 мл Фрейда,

50 мл эрцгерцога Фердинанда,

чайная ложка Шёнберга,

щепотка Витгенштейна.

Подается во всех барах на Рингштрассе после захода солнца. А пока оно не село, можно дойти от университета до оперного театра. Вообще, прогулка по главному венскому бульвару не должна отдавать банальным туризмом. Советую оставить дома рюкзак, камеру и карту. Пусть ваши плечи, шея и руки будут максимально свободны и расслаблены. Если вы хотите получить настоящее, полноценное удовольствие от прогулки, не берите с собой ничего, кроме кошелька и сигарет. Безнадежно прилипшие к рукам современного человека iPhone и iPad тоже желательно забыть в гостинице. Двигаться по Рингштрассе необходимо не торопясь, желательно держа за руку близкого человека и обмениваясь с ним репликами вроде:

— Оперный театр.