Ринсвинд, Коэн и волшебники. Книги 1-8

– Тем не менее мне как стороннему наблюдателю пришло в голову, что это может привести к некоторым трениям.

Ложечка перестала вращаться.

– Разве что самую малость, – ответил Чудакулли, не глядя на Генри.

– Да? Судя по отсутствию людей, превращенных в лягушек, вы, господа, видимо, воздержались от традиционных способов выяснения отношений. Прекрасно. Когда дело туго, старые товарищи, связанные узами взаимного неуважения, просто не в силах убить друг друга. У нас есть надежда. А, суп.

Последовала короткая пауза, пока половник переходил от тарелки к тарелке. Затем патриций сказал:

– Чем я могу помочь? В этой ситуации я беспристрастный судья.

– Прошу прощения, милорд, но я рискну предположить, что вы отдаете предпочтение Анк-Морпорку, – сказал аркканцлер, прежде известный как декан.

– Правда? Но с тем же успехом можно сказать, что в моих интересах ослабить общеизвестное влияние университета. Вы понимаете? Тонкий баланс между горожанами и учеными, незримым и приземленным? Двойной фокус власти. А еще можно сказать, что я воспользовался возможностью смутить моего умудренного друга, – он слегка улыбнулся. – У тебя еще хранится официальная Шляпа аркканцлера, Наверн? Я заметил, в наши дни ты перестал ее носить и, кажется, отдаешь предпочтение новой, более стильной, с симпатичными ящичками и небольшим встроенным баром.

– Мне никогда не нравилось носить официальную Шляпу. Она все время ворчала.

– Она действительно умеет разговаривать? – уточнил Витинари.

– Думаю, точнее будет «зудеть», поскольку единственная тема ее разговоров – что теперь все не так, как раньше. Утешает меня лишь то, что на Шляпу жаловался каждый аркканцлер за последнюю тысячу лет.

– То есть она говорит и думает? – невинно спросил патриций.

– Полагаю, что так.

– Значит, ты не можешь ею владеть, Наверн. Шляпа, которая говорит и думает, не может быть ничьим имуществом. В Анк-Морпорке нет рабов, Наверн, – он лукаво погрозил пальцем.

– Да, но Шляпа – это символ. На что будет похоже, если я без борьбы уступлю звание единственно возможного аркканцлера?

– Честно говоря, не знаю, – ответил патриций Витинари, – но поскольку до сих пор почти все настоящие сражения между волшебниками заканчивались полнейшим хаосом, я думаю, что ты, по крайней мере, будешь слегка смущен. И, разумеется, позволь напомнить тебе, что ты не возражал, когда Билл Ринсвинд из университета Пугалоу преспокойно назвал себя аркканцлером.

– Да, но он далеко отсюда, – возразил Чудакулли. – И Четвертый континент, в общем, не в счет, тогда как колледж в Псевдополисе, о котором сейчас речь, – сплошь выскочки, и…

– Значит, проблема только в расстоянии? – уточнил Витинари.

– Нет, но… – начал Чудакулли и замолчал.

– Стоит ли об этом спорить – вот вопрос, – сказал патриций. – Мы здесь имеем, господа, лишь небольшую размолвку между главой почтенного и всеми уважаемого учреждения и представителем новой, амбициозной, относительно неопытной, но весьма настойчивой школы мысли.

– Вот-вот, – подтвердил Чудакулли.

Витинари воздел палец.

– Я не закончил, аркканцлер. Дайте-ка подумать… Кажется, я сказал, что произошла размолвка между древней, неспособной к развитию, устаревшей и косной организацией и собранием энергичных молодых ученых, которые полны свежих, волнующих идей.

– Эй, погоди, в первый раз было не так! – запротестовал Чудакулли.

Витинари откинулся на спинку кресла.

– Нет, аркканцлер. Помнишь наш недавний разговор о значении слов? Все дело в контексте. А потому я предлагаю, чтобы ты предоставил главе университета Коксфорд возможность ненадолго надеть официальную Шляпу аркканцлера.

Нужно было очень внимательно слушать то, что говорил патриций Витинари. Иногда слова, на вид совершенно послушные, скалили зубы и кусались.

– Сыграйте в футбол за Шляпу, – предложил Витинари.

И взглянул на их лица.

– Господа. Господа. Не торопитесь, обдумайте. Важность Шляпы преувеличена. Средства, при помощи которых состязаются волшебники, – в основе своей не магического свойства. Подлинная борьба и, более того, соперничество, на мой взгляд, будут полезны обоим университетам, и простые люди развлекутся, тогда как в прошлом, когда волшебники ссорились, им приходилось прятаться в погреба. Пожалуйста, не отвечайте чересчур поспешно, иначе я решу, что вы недостаточно подумали.

– Между прочим, я умею думать очень быстро, – сказал Чудакулли. – Это будет никакое не состязание, а полнейшая несправедливость.

– Совершенно верно, – заметил Генри.

– Ага, вы оба считаете, что это будет совершенно несправедливо, – произнес Витинари.

– Конечно. У нас намного моложе профессорский состав, за нами – сила, энергия и широкие поля Псевдополиса.

– Превосходно, – подытожил патриций Витинари. – По-моему, вызов брошен. Университет против университета. По сути, город против города. Война, но без утомительной необходимости подбирать с поля боя головы, руки и ноги. Жизнь есть борьба, господа.

– Вынужден согласиться, – ответил Чудакулли. – Хотя я не намерен лишаться Шляпы. И должен заметить, Хэвлок, что сам ты не больно-то поощряешь вызовы.