Рио-де-Жанейро

Помню, как  однажды Соня, уже продав мне свою квартиру, заявилась в агентство.   Я сначала не поняла, чего ей надо от меня.  Сонька уверенным шагом продефилировала к дивану, с размаху плюхнула в него свои отнюдь не хуинькие телеса, огляделась, видимо, осталась довольна увиденным (ну, еще бы !  в ремонт вбухали кругленькую сумму), и  выдала,

– Мне денег надо.

– Мне тоже.

– Заходила в вашу квартиру.  Да, шикарный ремонт затеяли. Арочки, светильнички, окна.  У меня таких денег и не было отродясь. Это ж сколько вы вбухали?

– ?

– Вот я и говорю. Бог делиться велит.

– ?

– Давай мне еще тысяч  пятьдесят,  и мы в расчете. А то мне прибарахлиться надо. Что ж я приеду за границу  голодранкой. И детей приодеть  надо.

– Пошла вон.

– А ты не  жадничай. Я квартиру дешево продала.

– Ключевое слово «продала».

– А я заявление напишу, что ты меня обманула.

– Пиздуй. Пиши.

– Че, крутая? Не  боишься?

– Нет.

– А я тебя прокляну и твоих детей.

– Валяй.

– Проклинаю.

– Все? До свидания. Пошла вон.

Соня встала и ушла. Находящиеся в офисе сотрудники минуту сохраняли гробовое молчание. Потом грянул дружный смех.

Работа с недвижимостью – это, прежде всего, работа с людьми. Девочки и мальчики в нашем агентстве прошли хорошую школу. Да, раньше, чтобы заниматься риэлторской деятельностью, нужно было окончить специальные курсы. Выдавался сертификат. Все сотрудники, к моменту прихода к нам, имели внушительный опыт общения с разношерстной публикой и много чего повидали. Иногда, чтобы продать одну квартиру, приходилось выстраивать длиннющие цепочки. Деньги, для покупки жилья, имело только одно звено. Оно могло находиться в любой точке цепи, но… на оформление задатка собиралась вся кодла. Ну, вот и представьте, в цепочке, возьмем по среднему, четыре – пять квартир. Собственников может быть от четырех – пяти и более. К тому же, на задаток приходили, как правило, с «группой поддержки». В офисе могло собраться человек двадцать. Кислорода мне не жалко. Но ведь они все «умные», все просто «собаку сожрали» и не одну, на оформлении и продаже недвижимости. Они начинали громко говорить, каждый гнул свою линию, и никак не могли прийти к решению. Потные, красные, возбужденные. А риэлторы, или проще, агенты, с милой улыбкой все это говнище упаковывали в красивые фантики. Иногда по пять – шесть часов паковали. И все с улыбочкой. Да. Там такого наслушаешься, уржаться можно. Но низя. Все они умные, знающие люди. Надо только пнуть в нужном направлении.

Короче, та еще работка. Не всем подходит.  Так что Сонина выходка воспринималась нами, как детский лепет.  Поржали и забыли.

– 15-

А какая стояла погодка. Мммм …  Плюс шестнадцать.  Охренеть. Выехали двадцать восьмого ноября из метровых сугробов, мороза под тридцатник, метели.  А сегодня, первого декабря, плюс шестнадцать, травка зеленая, тополя пирамидальные с листиками.  Не, мне определенно нравится  здесь.  И повсюду, куда ни глянь,  странные установки постоянно что-то качают и факелы горят.  Че это такое?

Димка давно проснулся.  Сидел   хмурый.  Голова, наверно, болит.   Точно, точно. Так  долго спать вредно.  Я вот  привыкла  тратить на сон по четыре часа в сутки. Мне хватает.  Не, бывает, конечно,  и восемь часов в ауте, но тогда встаешь с опухшей мордой лица, с тяжелой головой,  а настроение  «нахер я проснулась и ваще родилась».

О,  водичку ищет. Сушняк. Господи, ну, как ребенок, ей богу.  Достала из-под своего сидения коньяк, молча сунула  Димону.  Он так обрадовался, что даже спасибо забыл сказать. Зубами содрал золотинку и  вытянул пробочку. (Там звук еще такой «чпоок», я прям тащусь от него, слушала бы и слушала, музыка, пестня …)  И сделал: глыть, глыть .   Ну, все. Минут через пять отпустит  Димона.  И тут произошло что-то странное. Димкины глаза округлились, он замахал руками и замычал, потому как сказать ниче не мог  –  коньяк не проглотил.

– Что?  Говно коньяк?

– Ууууу!

– Да блть, скажи ты нормально!

Димка ткнул пальцем  в  сторону моего окна. Я повернула голову …. Йокарный же ты бабайка!   Огромный пост ГАИ, с   двухэтажной «конурой», с ограждениями,  с разрисованным асфальтом.  Но это все фигня.  Возле «конуры» стоял гаишник с радаром, глаза его повылазили на лоб.  От моей наглости он так растерялся, что побежал за Фордом рысцой, как племенной скакун.   При этом размахивал руками и орал.  Вдавила педаль тормоза в пол. Димка клацнул зубами о горлышко бутылки. Тормозной путь  длиннющий. Перла я за сотню. Выскочила из кабины и рванула во всю прыть навстречу гаишнику.  Представляете картинку? Кино, душераздирающие кадры. Влюбленные бегут сквозь все преграды навстречу друг другу.  Я раскинула руки в стороны, будто хочу задушить мента в своих объятиях, и ржу, как лошадь, но  лечу на  «крыльях любви».  А он,  забыв про  пагоны   и наличие у него служебной машины,  извергая  фонтан   редких и самых  нежных матов,  уронив фуражку, стремиться ко мне.  И, вот, мы встретились. Запыхавшись, тяжело дыша,  с раскрытыми для объятий руками, я выдала ему,

– Мое лицо скрывает темнота, а то б я, знаешь, со стыда сгорела.