Рёв

Его улыбка становится шире, и он кивает, прежде чем включить первую передачу и медленно выезжать со двора.

– Дело в том, что я вижу бывшего заключенного в тебе, так что меня не удивляет, что тебе трудно завязать разговор.

– Я зэк?

– Я имею в виду, что на протяжении очень долгого времени, ты была в некотором роде пленницей. Мы все показываем черты характера, подобные неоновым огням. Раньше я думал о тебе, как о раненом животном, и не сомневаюсь, что так и было. Но теперь, когда ты свободна от своего, извини за прямоту, насильника, – меня передергивает от этого слова, а он занимает себя вождением автомобиля, когда продолжает, и я внимательно его слушаю.

– Теперь ты свободна от этого. Дело в том, что травмированное животное будет пугливым, никому не будет доверять, и не исключено, что набросится. Думаю, ты была очень близка к этому. Но теперь ты находишься на этапе освобожденного из тюрьмы.

Между нами повисает многозначительная тишина, когда я обдумываю информацию, которой со мной делится Коннор. Такое чувство, что он троюродный дядя или кто-то в этом роде, пытающийся передать свои годы мудрости. Это честь, и я внимательно прислушиваюсь, потому что есть нечто проникающее глубоко в мою душу и побуждающее её открыться.

– Бывший зэк никогда по-настоящему не успокоится по поводу случившегося – из-за чего он попал в тюрьму, а потом времени, потраченного там, но оказавшись на свободе, он или она учится и наслаждается малым в жизни, чего они однажды были лишены. Нормальность становится самым драгоценным товаром для жизни. К сожалению, с этой свободой появляются мелочи, которые мешают нам вливаться и вести нормальный разговор.

Он подмигивает и улыбается.

– Не все из нас так хорошо выходят; эти заморочки мешают двигаться дальше по жизни, и люди принимаются за старые привычки, Чарли. Я вижу, что ты прошла через большее, чем многие вместе взятые, но ты – боец, Натан – боец и вместе, я знаю, вы пройдете через это, если не перестанете пытаться стать нормальными.

Не знаю, когда это произошло, но в уголке моей улыбки собираются слезы, соленость попадает в мой рот, оповещая меня о том, что я плачу. Я смахиваю слезы со щек с самым теплым чувством внутри по отношению к Коннору, к Нейту и моему будущему, построенному на стремлении добиться нормальной жизни.

– Коннор, когда мы остановимся, я собираюсь обнять тебя.

Он, улыбаясь, смотрит на меня.

– Замечательно, но не бери это в привычку или о нас, вероятно, пойдут слухи.

– Но это нормально. Разве мы не стремимся к нормальности?

Мы оба хихикаем и, как ни странно, в последние несколько минут поездки начинаем перекидываться парой фраз вплоть до того момента, пока не огибаем угол и не видим три грузовика и один большой, чудовищный подъемный кран, выглядящий, как машина с жутким шаром, свисающим с длинной стрелы. Жирным, ярким, желтым шрифтом, чуть выше «Строительная компания Шоу», от руки написано слово Дамбо.

– О. Мой. Бог! – Выдыхаю я.

– Твою ж мать.

Коннор замедляется, пока мы усваиваем информацию, которую видят наши глаза.

– Чарли, я упоминал, что бывшие зэки также могут принимать скоропалительные решения в пользу наихудшего?

– Не думаю.

– Дай Натану шанс объясниться.

Он подъезжает к обочине, позади последнего грузовика. Я подготавливаю свое тело, чтобы мчаться и искать Нейта, просить его объяснить, что по его мнению, он делает, но моё тело не слушается. Я соскальзываю с сидения и даже не закрываю дверь, поскольку бреду и глазею на машину, которая, не сомневаюсь, здесь для того, чтобы снести мой рукотворный ад.

Нейт бросается ко мне, пока я зачарованно смотрю на желтый шар, болтающийся на тросе с крюком.

– Детка, знаю, это шокирует, но думаю, тебе понравится то, что я запланировал.

– Сделай это, – на автомате произношу я. Не думаю о причинах или последствиях. Я лишь хочу видеть, как рушатся эти белые с шелушащейся краской стены.

– Что?

– Сделай это. Уничтожь его, раз и навсегда. Дай нам окончательную свободу, которую мы заслуживаем.

Нейт хватает меня за щеки и несколько раз целует мои губы, нос и все лицо.

– Я собираюсь построить нам новый дом, дом о котором мы мечтали, и мы наполним его любовью, детьми и внуками.

Я наконец-то отрываю взгляд от желтого шара и смотрю в его глаза, искрящиеся от радости и любви ко мне. Я самая счастливая женщина в мире.

– Нейт, женишься на мне?

– Не проси меня об этом. Только не это! Не под шаром для сноса зданий.

Его глаза широко распахнуты и перепуганы.

Я знаю, что он любит меня больше всего на свете; он хочет от меня детей, мои недостатки и мое нелепое понятие нормальности. Так почему же он не хочет, чтобы я просила его жениться на мне?

– Чарли, – прислоняется он своим лбом к моему, – я хотел сделать тебе предложение. Я планировал сделать это под нашим деревом, в то время как мы смотрели на наш новый дом, в котором мы встретили бы наши годы вечности вместе.

– Что ж, я не хотел ждать. Мы собираемся снести последние стены, которые стояли между нами и нашими мечтами. Это кажется поэтичным – снести одну жизнь и сразу начать основание другой.