Рип Ван Винкль

Словом, толпа успокоилась и возвратилась к более важным делам, связанным с выборами. Дочь Рипа взяла его к себе. У нее был уютный, хорошо обставленный дом, а муж ее был рослый, веселый фермер; Рип признал в нем одного из мальчишек, которые когда-то имели обыкновение карабкаться к нему на спину. Сын же и наследник Рипа, – тот, что был точной его копией и стоял, прислонившись к дереву, – работал у них на ферме, но проявлял унаследованную от отца склонность заниматься любым делом, кроме своего собственного.

Рип вспомнил теперь былые свои привычки; он разыскал многих из прежних приятелей, хотя все они стали теперь не те, – старость их не пощадила. Поэтому он охотней заводил друзей среди подрастающего поколения и скоро снискал большую любовь в их среде.

Дома ему нечего было делать, и, достигнув того счастливого возраста, когда человек может бездельничать безнаказанно, он снова занял свое местечко на скамье перед кабачком и пользовался уважением как один из патриархов деревни и живая летопись старых, «довоенных» времен.

Немало дней прошло, прежде чем ему удалось попасть в русло споров и сплетен, прежде чем он понял чуждые ему события, которые совершились, пока он спал, – как началась война за независимость, как страна сбросила иго старой Англии и как из подданного его величества Георга III он превратился в свободного гражданина Соединенных штатов. Рип, правду сказать, плохо разбирался в политике; его мало волновали перемены в жизни государств и империй. Был один только вид деспотизма, от которого он долго страдал, – это был деспотизм госпожи Ван Винкль. К счастью, ему пришел конец; шея Рипа освободилась от ярма, он мог теперь уходить и возвращаться, когда хотел, не страшась тирании своей супруги. Но стоило упомянуть ее имя, чтобы он принялся покачивать головой, пожимать плечами и закатывать глаза. В этом можно было увидеть выражение покорности судьбе или радость освобождения.

Он имел обыкновение рассказывать свою историю всякому новому человеку, который останавливался в гостинице мистера Дулитля. Замечено было, что вначале он каждый раз изменял некоторые подробности, без сомнения потому, что так недавно проснулся. Но в конце концов история отстоялась в тот именно рассказ, который мною изложен, и не было во всей округе ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, которые не знали бы ее наизусть. Иные упорно продолжали сомневаться в правдивости ее и утверждали, что Рип попросту спятил и этот пункт помешательства так за ним и остался. Однако, старые голландские поселенцы отнеслись к ней с полным доверием. Даже и по сей день, если им случится услышать летним вечером гром в Каатскильских горах, они непременно скажут, что это Гендрик Гудзон со своей командой забавляется игрою в кегли. И все мужья по соседству, когда круто приходится им под родным кровом, мечтают о том, чтобы хлебнуть забвения из кубка Рипа Ван Винкля.