Рис

– У тебя же нет крыльев, – хмыкнул я. – Пожадничал Творец, когда создавал твоих сородичей. Слабые, чахлые и живут недолго. Снежным прыгунам и то больше перепало.

– А вот и не больше, – улыбнулся бескрылый. – Мне Творец дал разум. Пройдёт зима, увидишь, сделаю себе крылья.

– Ну и свернёшь себе шею.

– Может, и не сверну, – упрямо сказал бескрылый, глянув на небо. – А если и сверну, то прежде увижу мир с высоты. Оно того стоит.

Его горячее желание летать тронуло меня. Я подумал, что такой лёгкий груз, наверное, несложно нести. Я, бывало, таскал камни и потяжелее. Эта мысль была новой и странной. Её нужно было обдумать. Я замолчал. Он тоже помолчал немного, но надолго его никогда не хватало. Вот и сейчас он, как обычно, легко вернулся к прежней теме.

– Значит, имена всему, что вокруг нас, дал ты?

– Я и Алой, – рассеянно отозвался я. – Алой даже больше. Это происходило долго, потому я и помню. Сначала это были просто разные звуки, а смысл у них появился много позже.

– Как это?

Я пожал плечами.

– Теперь это сложно объяснить. Я помню только ощущение. Сначала мы просто кричали, чтобы привлечь внимание друг друга или указать на что-то. Потом родились первые слова. Со временем их стало много, и появилась потребность в системе. Алой всегда был живее, подвижнее меня, он всё время что-то затевал, вечно экспериментировал. С языком тоже. Алой многое придумал. Например, способ отделять живое от неживого, действие от предмета…

Бескрылый неожиданно прервал меня.

– Ты поссорился с Алоем, Рис?

– Нет, – удивился я. – С чего ты взял?

– Ну… я здесь всё лето, и ни разу его не видел. А судя по твоим рассказам, раньше вы часто встречались.

– Часто по нашим меркам, не по твоим. Иногда мы не видимся по нескольку сезонов, а то и году, но это вовсе не значит, что мы в ссоре. Просто нет нужды встречаться. Захочет поболтать, прилетит. Хотя лучше было бы, чтобы он увлёкся чем-нибудь и забыл обо мне на какое-то время.

– Ты за меня беспокоишься? – понял бескрылый. – Не волнуйся, я спрячусь.

– Ты, возможно, и успеешь забиться в какую-нибудь щель в скалах, – кивнул я, – а вот следы твоего существования быстро скрыть не получится. Думаешь, Алой поверит, что я сложил этот шалаш? Или обрёл вкус к палёной пище?

– Разве это место не твой дом? – нахмурился бескрылый. – В низине говорят: «Серые скалы – урочище Риса. Синие камни – гнездо Алоя». Это не так?

– Так, – удивился я. Похоже, люди в низине знали о нас чересчур много для существ, никогда не забиравшихся в горы.

– Почему же ты боишься, что он найдёт меня здесь?

– Я не боюсь. Ты должен бояться.

– Разве ты не сможешь меня защитить? – озадаченно спросил бескрылый.

– Зачем мне это делать? – не менее озадаченно переспросил я.

– Но… ты же спас меня… заботился обо мне. Разве есть разница в том, кто хочет отнять у меня жизнь, камни, голод или Алой?

Ещё одна мысль, которую надо обдумать. Это существо своим появлением значительно усложнило моё существование. Я уже несколько сотен лет так много не говорил, не вспоминал и не думал. Одна часть меня противилась этому, а другая – радовалась.

– Я не позволю ему убить тебя, – наконец сказал я. – Не знаю почему, но мне не хочется видеть твою смерть. Только он ведь может прилететь и в моё отсутствие. Скоро зима, в сильные холода я всегда зарываюсь в снег и сплю. А Алой не осторожничает. Он летает в любое время. Может найти тебя и напасть.

– Будем надеяться, что снег замаскирует следы моего пребывания здесь, – рассеянно отмахнулся бескрылый. – Скорее я рискую умереть от холода, чем от руки Алоя. Весь сушняк на плато я уже собрал. Осталось только сломать деревце у источника, и дров больше не будет. Да и с едой будет туго. Прыгуны на зиму спускаются с гор.

– Это верно, – подтвердил я. – Сначала прыгуны, потом кроффы. А ящеры впадают в спячку. Скоро здесь ни единой живой души не останется. Только птицы.

– Вот-вот, – кивнул бескрылый. – А запасов на зиму я сделать не успел. Только закоптил несколько рыбин да пару снежных прыгунов засолил. Ну, ещё немного ягод. И дров совсем не осталось.

– Научись спускаться в распадок, – посоветовал я. – Говоришь, Творец дал тебе разум, так воспользуйся даром.

* * *

Видно, бескрылый внял совету. И когда снег в горах начал темнеть, по склонам побежали ручьи, а снежные прыгуны вновь вернулись на вершины, он был всё ещё жив. И даже окреп.

Одежда, в которой бескрылый пришёл в горы, совсем износилась. Он сшил себе новую из шкур снежных прыгунов. Их мех позволил ему пережить сильные морозы. Мех и огонь. За дровами он спускался в распадок по верёвке, и на ней же поднимал наверх вязанки хвороста.

Несколько раз за зиму я приносил ему рыбу. Но основной пищей, я думаю, у него были птицы, зимующие в распадках. Он наловчился ставить на них силки.

В один из первых хороших, по-настоящему весенних дней, когда я спустился на плато, бескрылый жарил несколько маленьких птиц, нанизав их на прутик.

– Вот и весна пришла, Рис! – крикнул он, завидев меня. И рассмеялся. – Конец царству Алоя! – Он принялся прыгать вокруг очага, выкрикивая бессмысленные слова.