Rise (СИ)

— Должен, — кивнула она. — Ты вчера ужасно глупо поступил, а кроме того, не явился на тренировку. Повел себя просто как ребенок.

— Прости, — искренне сказал я. — Мне не стоило подслушивать, я знаю, но…

— Что “но”?

У меня был ответ на этот вопрос, однако озвучивать я его совсем не хотел. Не мог же я ей сказать: “… но я так сильно тебя ревную к Грину, что просто не мог поступить иначе”.

— Ничего, — произнес я вслух. — Просто прости. Я был неправ. А по поводу писем… Если бы они не оказались не в том месте, где должны, я бы ни за что не стал бы их читать. Просто так совпало, что они лежали на полу, и я оба раза случайно выхватил зрением части текста.

— Ох, Малфой… — вздохнула Гермиона. — Что творится у тебя в голове? Иногда я совсем не могу тебя понять. У тебя есть какая-то страсть к саморазрушению. Зачем ты делаешь себе хуже? Вот ты пропустил тренировку, и кому от этого хуже? Мне? Нет — тебе.

— Я тренировался сам, — пробормотал я, опустив голову. — Ты не сможешь меня понять, так что не старайся.

— Я уже оставила все попытки, — сказала она со вздохом. — Ладно, оставим эту тему.

— Ты простишь меня? — спросил я, получилось немного жалобно, мысленно я уже врезал себе за этот глупый вопрос, да еще и с такой интонацией заданный.

— Не знаю, — она скрестила руки на груди. — Я все еще злюсь на тебя. Но думаю, я смогу с этим справиться. А теперь давай больше не тратить время попусту и приступать к тренировке.

— Хорошо, — согласился я и пересел-таки на диван. Но делать ничего не хотелось. Что-то не давало мне покоя, только вот я не мог понять, что.

— Раз уж мы закончили разговор, я все же посмотрю, что за посылку мне принесли, — сказала Гермиона, доставая волшебную палочку. Произнеся несколько заклинаний, она довольно кивнула, видимо, каким-то своим мыслям.

Я не отрывал от нее взгляд. Мне все еще не нравился этот таинственный подарок. Гермиона отстегнула крепления куполообразной штуковины, накрывавшей поддон, и осторожно сняла ее.

Под ней оказалась серая фарфоровая статуэтка человека с крыльями вместо рук. Он раскрыл их так, будто собирался взлететь в воздух.

“Взлететь в воздух”… Меня словно обдало холодным ужасом, и перед глазами замелькали картинки из детских воспоминаний.

Вот я, четырнадцатилетний, иду с отцом по Лютному переулку. Он ведет меня за собой в лавку “Боргин и Бэркс”, чтобы я привыкал к таким странным людям и учился самостоятельно с ними общаться. С хозяином лавки я уже знаком, и мне он ужасно не нравится, но я иду молча, чтобы не злить отца, и думаю только о том, что после этого странного и глупого визита мы отправимся домой, а там меня ждет любимая крутая метла последней модели и полная свобода действий, если удастся улизнуть от родителей.

Мы заходим в лавку и в нос сразу ударяется неприятный затхлый запах и незримое ощущение того, что здесь есть темная магия.

— Драко, поздоровайся, пожалуйста, не стой столбом, — говорит отец и дергает меня за руку, отвлекая меня от размышлений.

— Добрый день, сэр — говорю я со всей важностью и протягиваю хозяину лавки руку для рукопожатия, хотя в жизни бы не хотел с ним соприкасаться.

— Здравствуйте, мистер Малфой-младший, — приветствует он меня. — Рад вас снова здесь видеть, — он пожимает мою ладонь, почтительно кивает головой и растягивает губы в притворной льстивой улыбке.

Мне хочется поскорее выбраться из этого захвата грубых грязных пальцев и вытереть свою руку об мантию, но нельзя, ведь отец пристально следит за мной.

Наконец, когда пытка приветствием заканчивается, и рука хозяина лавки отпускает мою, я отхожу к одной из витрин, повинуясь молчаливому жесту отца, который хочет поговорить с хозяином наедине. В этой застекленной витрине стоит на подставке большой серебристый шар, покрытый в некоторых местах зеленовато-синей плесенью. А рядом с шаром стоит безобидная на вид статуэтка мужчины, у которого вместо рук крылья. Я любуюсь этой вещицей, она символизирует свободу, как мне кажется. Мол, вот человек отрастил себе крылья и может улететь туда, куда сам мечтает. Это сейчас и мои мечты, мне тоже ужасно хочется, чтобы у меня появились крылья, и я смог улететь подальше от этой грязной лавки и дурацких обязательств, которые возлагает на меня отец.

Мне скучно, и я собираюсь рассмотреть статуэтку поближе. Открыв стеклянную дверцу, которую, как я знаю, хозяин постоянно забывает запирать на замок, я тяну руки к статуэтке, но тут раздается вскрик, и отец больно бьет меня по рукам.

— Ты что творишь, Драко? — спрашивает он меня строго, почти кричит.

— Ох, простите великодушно, мистер Малфой, это я виноват, забыл запереть эту чертову дверцу. Старый я дурак, — причитает хозяин.

— Ничего я не делаю, — как можно спокойнее отвечаю я. — Просто хотел рассмотреть эту вещицу поближе, — пожимаю я плечами. Мне ужасно обидно, что отец воспитывает меня перед чужим человеком, но я стараюсь держаться и не подавать виду.

— Молодой человек, — говорит хозяин лавки, — как по-вашему, что это за статуэтка?