Rise (СИ)

Комиссией был проделан глубокий анализ всех поданных Вами данных и была обнаружена ошибка в рецепте, в связи с которой зелье, сваренное по нему, работать не может. Просчет кроется в неверном определении компонентов зелья, упущен существенно важный ингредиент, о котором говорится в предоставленной Вами выписке из трактата по зельеваренью, откуда Вы почерпнули неполную версию рецепта. Вы неправильно трактовали строчку из книги, цитирую: “В уцелевших отрывках описания также сказано, что последние составляющие со “…светлой целительной мощью, взятой живой силой и любовью, что научатся… и победят хворь… будто взявшись за руки” нужно бросать в котел по очереди после того, как зелье приобретет ярко-красный цвет”.

В отчете Вы указали, что количество компонентов зелья составляет десять, и это верно, однако сами компоненты Вы определили неточно. В средние века нередко включали основу зелья в число ингредиентов, ваши исследования на эту тему весьма занимательны. Однако в этом случае великий Себастьян Златоум не включал ее в число составляющих. В те времена можно было указать в пояснении к рецепту, что именно берется за основу, и тогда в самом рецепте она не указывалась, эта практика особо широко была распространена в Ирландии, Швеции и Норвегии.

Вместо основы десятым ингредиентом должна была идти любовь, как и сказано в цитате из книги, где Вы почерпнули сведения о рецепте. Естественно, что наши зельевары, сварив все без этого компонента, не получили правильно приготовленного зелья.

В связи с указанным выше вынужден Вам сообщить, что Ваш проект зелья получил отметку “Слабо”.

Приемной комиссией Академии было вынесено решение: отказать Вам в поступлении в наше учебное заведение. Однако Вы можете подавать прошение о поступлении на следующий учебный год и на общих основаниях проходить заново все вступительные испытания.

С уважением, старший декан Стокгольмской академии зельеваров,

Элиас Ларссон

Я дочитал и поднял недоуменный взгляд на Гермиону. Она стояла, плотно сжав губы, и не шевелилась, и смотрела на меня.

— Что это значит? — я протянул руку с зажатым в ней письмом. — Ты не едешь в Академию зельеваров?

— Нет, — покачала она головой. — Не еду.

— Но, — я нахмурился. — Там, в письме сказано, что… — меня осенила одна догадка, но я боялся даже думать на эту тему. Шумно вздохнув, я продолжил: — Они не смогли сварить зелье. Но у тебя получилось, ведь я исцелился, а это значит…

— Это значит, что у нас был последний нужный компонент, — прошептала Гермиона, глядя мне в глаза.

Я на мгновение перестал дышать. Только молча смотрел на нее, боясь, что это все мне снится, и сейчас я проснусь, или что я что-то неправильно понял и принимаю желаемое за действительное.

— Получается… — нерешительно начал я.

— Я люблю тебя, — прошептала она, и из ее глаз полились слезы. — Я знаю, я сомневалась в истинности этого чувства, но так ведь и правда случается, только теперь я…

Я не слушал больше. Я ничего больше не хотел знать. Мне больше ничего в этом мире не было нужно в этот момент. Кроме одного.

Я сделал ровно три шага, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние, и заключил ее в объятия. Прижимая ее к себе, чувствуя пальцами сквозь тонкую ткань мантии ее тепло, ощущая ее ускоренное сердцебиение, вдыхая яблочный запах ее волос, я был невероятно счастлив. Сейчас казалось, что мы летим, а не стоим на земле. Все, как я мечтал когда-то: воспарить над миром, будто не существует в жизни ничего, кроме свободы. Только вот в руках я держал самого дорогого для меня человека, и это было куда лучше одинокого полета.

— Я скучала по тебе, Малфой, — прошептала она мне на ухо, спустя какое-то время.

Я нахмурился и немного отстранился.

— Гермиона, может быть, будешь называть меня по имени?

Она слабо улыбнулась и снова прижалась ко мне. Я закрыл глаза, слушая ее дыхание.

— Я тоже очень скучал, — пробормотал я. — Без тебя все не так.

— Да, даже поспорить не с кем, — хмыкнула она и провела рукой по моей спине. По телу тут же пробежала дрожь.

— Гермиона, — позвал я и улыбнулся: мне нравилось называть ее по имени.

— Что? — отозвалась она и подняла голову, посмотрев мне в глаза.

— Можно тебя поцеловать?

Она хитро улыбнулась, в глазах заплясали искры веселья.

— Ты запомнил.

— Ты доходчиво объяснила, — проворчал я. — С тобой спорить просто невоз…

— Можно. Можно поцеловать, — прошептала Гермиона.

Больше повторять не нужно было, я склонил к ней голову и осторожно поцеловал, обхватив ее лицо руками. Она ответила на поцелуй, а у меня слегка закружилась голова.

*

Спустя какое-то время мы все же сели на поваленное дерево, потому что я больше не мог стоять. Гермиона положила голову мне на плечо, и вложила ладонь в мои руки.

— Значит, уже тогда, когда мы варили зелье… — неуверенно проговорил я, нарушив тишину.

— Получается, что да, только я даже не догадывалась о чувствах к тебе. Хотя нет, наверное, я просто игнорировала их, — сказала она.

— Но как любовь может быть ингредиентом зелья? Это все-таки нематериальное понятие.