Риша решает!

Он улыбается шире, и я направляюсь к ванной комнате, укоризненно покачав головой. Договориться нам будет непросто, учитывая, что я еще до конца не определилась, чего именно хочу. А может, это игра в поддавки с собой? Я ведь все уже поняла. И Стас понял. Глупо отпираться. Остается или принять это, или сжечь все на фиг. Второй вариант, конечно, заманчивый, но и первый отчего-то не кажется сильно уж страшным. Мне больше не хочется злиться, будто эта огромная печка во мне устала, будто нет больше дров и угля. Думаю о том, что Стас сейчас хозяйничает на моей кухне, и… так спокойно, даже чуть-чуть радостно. Мне, наверное, нужно записаться на МРТ.

Привожу себя в порядок. Ледяная вода бодрит, зубная паста щиплет десны и щеки. Расчесываю волосы и наношу немного увлажняющего тонера на лицо, чтобы выровнять цвет кожи. Смотрю на себя в зеркало, поворачиваясь сначала правой стороной, потом левой. Что-то копошится в мыслях, в этой смрадной куче ненависти к себе. Я с большим трудом смогла собрать ее и спрятать подальше, все благодаря Ярославу, а вот утилизировать и избавиться до сих пор не получается. Только свыкнуться. Только бороться и защищаться.

Делаю глубокий вдох и выхожу из комнаты, повторяя про себя: «Никаких масок, никаких игр. Я – всегда я. Если это кого-то не устраивает, маршруты строю бесплатно и быстро». Заглядываю на кухню, Стас оборачивается, держа в руках две чашки, на столе тарелка с эклерами. Все признаки серьезной подготовки налицо.

– Они с вареной сгущенкой, – говорит он. – Садись. Я за тобой поухаживаю.

Подхожу к стулу и медленно опускаюсь, поджав одну ногу. Стас ставит передо мной чашку с кофе, придвигает тарелку с эклерами. Пищит микроволновка, и на столе появляется еще одно блюдо.

– Заметил вчера, что тебе понравились фаршированные грибы. Не думаю, что они могли испортиться, но если не хочешь, можешь не есть.

– Садись уже, – выдавливаю я, с трудом скрывая смущенную улыбку.

Стас занимает место напротив. Солнечные лучи разрезают воздух мягким свечением, пахнет горячим сыром, кофе и сливочной глазурью. Так тихо, уютно, тепло. Смотрим со Стасом друг на друга, и я пытаюсь вспомнить все, о чем размышляла еще двадцать минут назад, но не могу. Ни одного довода, в голове пустота, в сердце необъяснимая нежность. Делаю пару глотков кофе. Разбавленный. И сахара ровно столько, сколько нужно. Какая у Стаса хорошая память, странно для человека без мозга. Он отпивает чай, его нерасторопность и умиротворенность кажутся почти нереальными. Что происходит? Где уже хорошо знакомый мне флиртун-балерун?

– Ты выспалась?

– Да.

– Голова не болит?

– Стас, – вздыхаю я, – давай мы не будем вокруг да около ходить. Эта маска пай-мальчика тебе не идет.

– Как скажешь, – с готовностью отвечает он. – Ты подумала?

– А ты? Ты подумал?

– Шутишь?

– Нет.

– О’кей. Я подумал. И я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Такой ответ тебя устроит?

– Не уверена, что выбирать меня на роль первой – хорошая идея.

– В смысле первой? Я тебя на роль единственной записал.

– Ты дурак? – нервно хихикаю я.

– Риша, в чем проблема? – серьезно спрашивает Стас. – Если ты не хочешь, просто скажи об этом.

– И что тогда будет? Уйдешь?

Стас опускает взгляд, желваки на его щеках дергаются. Вот и конец напускному спокойствию. Он не выдержит. Никто не выдерживает.

– Если попросишь, – тихо говорит Стас, разбивая в пух и прах мое секундное ликование.

– Чего это ты такой послушный? – прищуриваюсь я.

– Вчера мне сказали сбавить обороты. Вот, я стараюсь.

– Кто сказал?

– Друг твой.

Моя очередь отворачиваться. Сомнений нет, это слова Ярослава. И я пока затрудняюсь сказать, как отношусь к его заботе. С одной стороны, вчера мне действительно хотелось поскорее уйти, а с другой – нужно учиться решать проблемы самостоятельно, а не прятаться за спины друзей при каждом удобном случае. Мой проверенный годами метод «всеки и беги» действует не всегда. Особенно с теми, кого на самом деле не хочешь отталкивать. Вздыхаю и поднимаю чашку, чтобы сделать еще несколько глотков кофе.

– Мне нравится твоя пижама, – вдруг говорит Стас.

– Могу подарить.

– Только если ты не станешь ее стирать.

Прижимаю пальцы к носу, рассмеявшись:

– Какой же ты все-таки мерзкий.

– Но ты ведь уже привыкла?

– Да. – Ответ слетает с языка быстрее, чем я успеваю его обдумать.

Стас склоняет голову, ресницы отбрасывают тень на его щеки, губы расслаблены, а их уголки немного приподняты. Снова пытаюсь дотянуться до мысленной папки с громким названием «Отношения для дураков, а я одна умная», но не получается. Дыхание вдруг становится тяжелее, ладони потеют.

– Стас, – зову я.

– М-м?

– А если я скажу тебе набрать обороты обратно?

Замечаю, как напрягаются его плечи и руки под тонкой тканью лонгслива, как выпрямляется спина, а в глазах вспыхивает обжигающее пламя. Но Стас медлит, испытывает мое терпение.

– Сначала скажи, что ты этого действительно хочешь.

– А ты напомни, что я должна хотеть.