Риша решает!

– Ого, – порывисто хмыкает Ангелина. – Ты сегодня и с нами разговариваешь? Твой двухгодовой бойкот окончен?

– Да я так, предупредила по доброте душевной.

– Предупредила? О чем? Иди первоклашек пугай.

– Они и то крупнее будут, – хихикает Мира.

– Да и умнее некоторых, – мрачно говорю я.

Разворачиваюсь и шагаю дальше по коридору. Облизываю сухие губы, шум от топота и разговоров не заглушает ядовитые голоса позади.

– Тварь больная.

– Угу.

– И почему ее к нам определили?

– В психушке, наверное, койки закончились.

– А может, туда страшил не берут. Ну, чтобы других пациентов не пугать.

Живот сводит от спазма, и я резко останавливаюсь. Голова пустая, взгляд мутный.

– Эй! Чего вста…

Медленно бреду по тротуару, прижимая салфетку к рассеченной губе, и крепко сжимаю телефон у уха, слушая длинные гудки. Ладонь немного побаливает, сочащаяся рана пульсирует, зато эмоции на нуле. Оглушающая пустота и тишина.

– Да? – звучит из динамика строгий голос.

– Привет, мам.

– Что случилось?

– Обязательно должно что-то случиться?

– Не обязательно, но…

– Вообще-то ты, как взрослая, должна переживать обо мне и звонить сама, чтобы удостовериться в целости и сохранности собственного ребенка.

– За своего ребенка я не переживаю, а вот за остальной мир даже очень. Что стряслось? Каков ущерб?

– Я взорвала универ, – равнодушно говорю я.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Очень надеешься?

– Риша, – с нажимом говорит мама. – Я на работе. Ближе к делу.

– Конечно. Если тебе позвонят сегодня и скажут, что я отлупила одногруппницу просто так, не верь им. Это все. Хорошего дня.

– Стой-стой! Риша! Подожди секунду, я выйду на улицу.

Сворачиваю на узкую дорожку, выложенную искусственным камнем, и шагаю через пустующий летний дворик небольшого ресторана. Небо затянуто серыми тучами, вокруг ни одного солнечного пятнышка, только серость. Слышу из динамика стук каблуков, щелчок и глухой хлопок.

– И за что ты ее отлупила? – спрашивает мама, протяжно вздыхая.

– За дело.

– В полицию пойдут?

– Не думаю. Нас быстро растащили.

– Сама как?

Комкаю салфетку и выкидываю в урну, но ветер подхватывает окровавленный клочок бумаги и роняет рядом. Наклоняюсь, пальцы цепляются за пустоту.

– Риша, – мягко зовет мама.

– В норме, – цежу я и, наконец-то поймав салфетку, отправляю ее на дно урны. – Полный порядок.

– Точно?

– Точнее некуда. Лучше расскажи, как твои дела? Как новый коллектив? – мигом меняю тему и прибавляю шаг, чтобы перейти дорогу. У меня нет привычки жаловаться. Впрочем, как и у мамы нет привычки жалеть меня из-за такой ерунды.

– Как-как? – недовольно причитает она. – Курицы безголовые. Что такое чек-листы они не знают, зато пользоваться кофемашиной умеют все. Наверное, придется задержаться здесь до праздников. Перед Новым годом обычно наплыв клиентов увеличивается, нужно все наладить.

– Ясно. Ну, удачи тебе.

– Спасибо.

– Не за что, – чуть крепче сжимаю мобильный телефон. – Ладно, не буду больше…

– Все нормально, – перебивает мама. – Давай поболтаем, я уже все равно отвлеклась. Чем ты там занята? Домой идешь?

– Нет.

– А куда? К мальчишкам?

– Нет, на… на занятия танцами, – не слишком охотно все же сознаюсь я.

– Что? – удивленно переспрашивает она. – Танцами?

– Угу. Купила абонемент в центр «Малый, зажигай!». Помнишь такой? Бывший дворец культуры, недалеко от кинотеатра.

– Это же центр для детей.

– Недавно там открылись и взрослые группы.

– Оу, здорово. А как у тебя с деньгами? Может…

– Не волнуйся, – тут же отмахиваюсь я. – У нас с гномами заказ на выходные, с голоду не помрем.

– Хорошо. Мальчишки присматривают за тобой?

– Скорее, я за ними.

– Расскажи мне сказки, – сухо усмехается мама. – Не подпускай Лешу к плите. Ладно?

– Ни за что.

– Как они там вообще? Ты их не обижаешь?

Слабо улыбаюсь и морщусь из-за острой боли в ране на губе. Я знаю, что мама не самый чуткий и внимательный человек в мире, но еще я знаю, что она любит меня. И гномов тоже. Пусть и не говорит об этом так часто, как, возможно, хотелось бы. Она просто такая. Если я камень, то мама точно скала. Холодная и несокрушимая. По-другому и быть не может, ведь я ее часть.

– Их пятеро, мам. Попробуй обидеть.

– Ты у меня целой сотни стоишь, – говорит она, не помедлив ни секунды. – Передавай им большой привет. Ладно?

– Конечно. У Кирилла, кстати, недавно день рождения был.

– Правда? Что же ты не напомнила? А какое сегодня число? Боже! Я забыла поздравить Люду!

Мама продолжает взволнованно бормотать, перебирая даты. Она как всегда. Если что-то не связано с работой, то в ее голове это надолго не закрепляется. Слева мелькают столбики темно-бордового забора, а в просветах между ними можно разглядеть крыльцо креативного центра, на котором стоит один из близнецов. Темная куртка поверх серой толстовки, растрепанные волосы. Кажется, я догадываюсь, кто это, но лучше проверить. Вхожу во двор, из окон второго этажа раздается хор детских голосов.

– Мам, ты меня слышишь?

– Да, да. Я здесь.

– Мне уже пора, тут… одна заноза в заднице. – Последнюю фразу нарочно говорю довольно громко.