Ришелье

31 октября сотни телег, груженных продовольствием, стада крупного рогатого скота и отары овец были доставлены в Ла-Рошель, чтобы накормить голодающее население. Саперы королевской армии приступили к погребению трупов, лежащих на улицах и в домах. В День Всех Святых Ришелье отслужил торжественную мессу в церкви Св. Маргариты. Во второй половине дня Людовик XIII в доспехах, покрытых алым плащом, въехал в город со своими войсками. Двумя днями позже он принял участие в религиозной процессии. Окна, выходившие на улицу по которой двигалась процессия, были полны людей, страстно желавших увидеть короля. Некогда устрашенные им, они смотрели на него теперь, как на ангела, который избавил их от смерти. 18 ноября, определив свои правила для городской администрации, Людовик покинул Ла-Рошель. Четыре полка были оставлены для надзора за уничтожением городских укреплений.

В некотором смысле корона обошлась с ларошельцами милостиво, но они лишились всего того, что придавало им совершенно исключительную степень независимости среди прочих французских городов. Управление крепостью было передано королевским чиновникам, а их доходы присвоены короной. Законная власть, которой официально обладал городской муниципалитет, была передана гражданскому и уголовному судьям, действовавшим под началом местного сенешаля[62]. Утрата Ла-Рошелью привилегий, которыми она обладала еще с XIV века, оставила ее беззащитной перед суровостью королевской налоговой политики. Она должна была теперь уплачивать пошлины на импорт и экспорт товаров, в то время как ее доходы от перевозки грузов на кораблях попадали к Ришелье, поскольку он являлся Grand maitre et surintendant general de la navigation. Отныне ларошельцы должны были выплачивать ежегодную субсидию, для того чтобы освободиться от тальи[63]. В 1638 году были введены или увеличены различные пошлины на товары от вин до мыла с целью «покрыть военные издержки». Корона получила также непосредственный доступ к соляным месторождениям близ Ла-Рошели, с которых извлекала высокие пошлины.

Что касается религии, то ларошельцы должны были согласиться с возрождением католичества. Корона разработала положения о реорганизации церковных округов, поддержке священнослужителей и патронаже католической церкви над больницами. Протестантская церковь в центре города превратилась в католическую, хотя гугенотам и пообещали новый храм, в том месте, которое укажет король. Были предприняты шаги, чтобы получить от Рима разрешение учредить епископство в Ла-Рошели. Между 1628 и 1637 годами в городе обосновалось большое число религиозных орденов. Это совпало с резким ростом численности католического населения. Большую роль сыграло здесь постановление, запрещавшее гугенотам селиться в городе, если они не жили там до 1629 года. Для католиков таких запретов не существовало. Таким образом, к середине 1630-х годов численность католического населения составила 10 000, а гугенотского — только 8 000. К 1.676 году баланс сложился не в пользу гугенотов: католиков было уже 23 000, гугенотов — 5 000. И все же последние продолжали занимать господствующее положение в торговой и морской жизни Ла-Рошели вплоть до отмены Нантского эдикта в 1685 году.

Падение Ла-Рошели в 1628 году почти неизбежно вело к капитуляции гугенотов в центральных районах страны. Правда, это произошло не сразу, так как королевская армия отправилась в Италию. Продолжить сопротивление Роана побуждали обещания помощи со стороны Англии, которые, впрочем, так и остались обещаниями. В результате Ришелье вернул армию в Лангедок. В мае 1629 года после десятидневной осады был безжалостно разграблен город Прива.

Кардинал выказал беспокойство по поводу резни, учиненной без его ведома, но утешил себя мыслью, что теперь можно ждать от других городов покорности и отказа бороться. Это в самом деле и произошло, и 28 июня Людовик XIII издал эдикт Але. Хотя его часто именуют «мир», на самом деле это был акт прощения и помилования. Он продублировал Нанский эдикт, но лишь в его основной части. Дополнительные статьи, гарантировавшие гугенотам политические и военные права, были аннулированы. Все их укрепления и крепости подлежали уничтожению. После возвращения короля на север Франции Ришелье остался в Лангедоке и лично проверил факт разрушения стен в двадцати городах. Когда депутация из Монтобана попросила Ришелье отменить решение о разрушении их крепостных сооружений, он пригрозил осадить город. Члены делегации незамедлительно подчинились. Но даже после этого Ришелье взял в заложники аристократов из Монтобана, прежде чем сменил гнев на милость. Затем в окружении войск он вступил в город и после торжественного Те Deum в соборе св. Жака наблюдал за разрушением стен Монтобана.