Ришелье

Возглавив диоцез в двадцать два года, то есть очень молодым, Ришелье уже считает, что о нем позабыли, когда в двадцать девять лет его избирают представителем духовенства на собрании Генеральных штатов в 1614 году. Это собрание, открывшееся 27 октября — всего несколько недель спустя после совершеннолетия Людовика XIII — и закрывшееся 23 февраля 1615 года после знаменитой речи епископа Люсонского, было не слишком успешным (король так и не выполнил данных обещаний), но немало помогло Ришелье. Вновь проявляет свое недовольство знать, и королева-мать в сентябре 1616 года отправляет в тюрьму того самого принца Конде, который недавно провозгласил созыв Штатов. Напрасно среднее дворянство требует отмены налога, выплачиваемого королю должностными лицами, и поднимает вопрос о продаже государственных должностей. Третье сословие так и не добилось внесения закона о независимости (от папы и императора) в фундаментальные правила, свод постановлений королевства. Духовенство безрезультатно требует принятия решений Тридентского собора. Дворяне, ожидавшие от Штатов «ослабления монархической власти» (Л. Бели), неприятно удивлены. В целом побеждает королева-мать. В 1615 году «испанские браки» — Людовика XIII с Анной Австрийской, дочерью Филиппа III, и Елизаветы Французской с будущим Филиппом IV — довершают ее дело и ее победу. Что касается епископа Люсонского, тут же назначенного духовником молодой королевы и секретарем королевы-матери, ему еще следует покорить короля, наследного принца с 1610 года, совершеннолетнего с 27 сентября 1614 года, сочетавшегося браком 28 ноября 1615 года, но еще находящегося в переходном возрасте…

Наследник Генриха IV является персонажем не менее загадочным, чем будущий министр-кардинал. Почитатель отца, совершенно не стыдившегося своей распущенности, Людовик вырастет болезненно стыдливым. Мало любимый матерью, Марией Медичи, открыто проявлявшей свою благосклонность к младшему сыну Гастону, он будет сперва сражаться с ней, потом простит, снова станет сражаться, а затем начнет мучиться угрызениями совести, что так и не простил ее. В области чувств последующие поколения, беззаконно смешав политическую историю с рассуждениями интимного порядка, навсегда объявят его «полным комплексов»; его также сочтут тайным содомитом[34]. В действительности же дело было в робости, неловкости и суровой набожности Людовика. Женившись слишком рано (в четырнадцать лет), три с половиной года прождав медового месяца, ничего не зная о любви и ревности, он так и не полюбит свою прекрасную и пленительную королеву и тем не менее никогда ее не обманет. Мы еще увидим, как Людовик XIII станет заполнять фаворитками и фаворитами пробелы своей любовной жизни. В этом религиозном и неуравновешенном монархе, целомудренном и страдающем, одолеваемом страхом перед Господом, было много двойственности, эгоцентризма и фальшивого благочестия.

Все это постепенно открывает для себя Арман Жан дю Плесси, епископ Люсонский, севший вслед за своим братом Анри на раззолоченный корабль королевы-матери. Король не понят и нелюбим. Что касается будущего кардинала, то он служит победительнице. Духовное честолюбие заменяется политическими играми. Но лагерь победителей, озабоченный делом Конде, забывает, что суверенитет во Франции является монополией монархии и что Мария Медичи не может больше править за своего сына, поскольку регентство официально отменено в 1614 году. У королевы-матери есть фаворитка — ее молочная сестра Леонора Галигаи, вышедшая замуж за Кончино Кончини, амбициозного флорентийца, поддерживаемого кланом д’Антраг. Кончини является valido вдовы Генриха IV. В 1613 году королева-мать делает его маршалом Франции — к большому неудовольствию Конде и знати. В 1616 году маркиз д’Анкр, маршал, государственный советник, первый дворянин Палаты, первый мажордом короля, губернатор Нормандии, но не первый министр, вводит в Совет трех своих протеже: Барбена, Манго (хранителя королевской печати) и епископа Люсонского. Конде, сидя в тюрьме, не скрывает своего гнева, Анри де Ришелье может гордиться своим младшим братом, Мария Медичи довольна. Король же в ярости — он тут же невзлюбил Ришелье. Он не выносит ни самоуправства маршала д’Анкра, ни его бесстыдства, ни его роскоши, ни наглости, с которой тот высказывается о потомке Людовика Святого, сыне Генриха Великого. Кончини заслуживает ответного удара, и он не замедлит последовать. А наш епископ Люсонский недолго останется на посту государственного секретаря.