Ришелье

Политическая значимость общественного мнения высоко оценивалась во Франции начала XVII века. Признанным правилом считалось, что государь в той же степени управляет умами подданных, как и их телами. Как писал Коломби в 1631 году: «Для государей недостаточно быть Божьими помазанниками, необходимо убедить в этом подданных». Для достижения этой цели королю требовалось привлечь проповедников и писателей, которые бы защищали его политику и служили бы его интересам. По мнению другого писателя, Ноде, двенадцать проповедников представляли большую ценность в деле обретения повиновения подданных своему государю, нежели две армии. Никто не понимал этого лучше, чем Ришелье, который возможно занимался пропагандой больше любого другого государственного деятеля своего времени. С начала своей карьеры Ришелье пытался по мере возможностей выяснить, что люди говорят и думают относительно государственных дел. В 1614 году собрал он памфлеты, вышедшие к созыву Генеральных Штатов, и приказал их переплести, чтобы ими было удобнее пользоваться. В качестве министра он накопил обширные личные архивы и оказывал покровительство архивным исследованиям таких экспертов-специалистов как Дюпюи и Годфруа. В политическом завещании Ришелье упоминает о своей привычке «много выслушивать» и «чудовищной осведомленности». По словам де Реца[74], он был самым осведомленным министром в мире. Достигнув власти, он оказался в том положении, где ему было еще лучше собирать всевозможные сведения и пропагандировать свои собственные идеи. Обер утверждает, что кардинал постоянно посылал книгопродавцев за границу, чтобы выяснить, кто сочиняет памфлеты против него. Во время своего lever[75] он принимал курьеров из различных частей Франции и Европы, а затем вызывал секретаря, с тем чтобы набросать текст меморандума, который передавался типографам. Он обрабатывал новости, которые, будучи должным образом подправлены, публиковались на Пон-Нев. Участие Ришелье в издании памфлетов приобретало различные формы. Иногда он высказывал общую идею памфлета, в других случаях правил текст, написанный по его же наущению. В пропаганде не было ничего случайного: она была тщательно продумана, как по форме, так и по содержанию с тем, чтобы содействовать распространению идей или создавать нужное настроение. Кардинал полагал, что этих целей лучше достичь посредством издания множества мелких памфлетов, нежели путем издания одной большой книги. Большая часть памфлетов, изданных при его поддержке, была нацелена на разжигание антииспанских настроений. Контроль над общественным мнением был, конечно, обоюдным. Чтобы обеспечить всеобщую поддержку своей политике, Ришелье было необходимо задушить критику, и это он осуществил с большим успехом.

При Генрихе IV пресса была относительно свободна, но в эпоху Ришелье подчинялась жестокому, деспотическому режиму. В 1624 году была ужесточена цензура. Эдикт от 10 июля запретил печатание «писем, мемуаров или инструкций, касающихся государственных дел», без разрешения государственного секретаря, скрепленного Большой Печатью. На Собрании нотаблей (1626–1627 гг.) Ришелье предложил ввести суровое наказание за публикацию поджигательной и клеветнической литературы. Такие меры оказались довольно действенны. Большинство памфлетов, опубликованных во Франции при Ришелье, поддерживали правительство: те же, которые выражали противоположную точку зрения, приходили из-за границы. Кардинал распространил толкование понятия lese-majeste (оскорбления величества) на любой текст, критиковавший правительство. Всякий, кто отваживался публиковать «безрассудное» сочинение о текущих событиях, рисковал очутиться в тюрьме или угодить на эшафот. И действительно, во время его министерства два памфлетиста были обезглавлены. Охота за такого рода писаками входила в обязанности «кардинальского палача» Исаака де Лаффема.

Ришелье использовал больше писателей для прославления своей администрации, чем любой другой государственный деятель его времени. Среди них был Матье де Морг, который вначале поддерживал кардинала, но после «Дня Одураченных» стал самым ярым и наиболее последовательным его критиком в печати. Другим был Франсуа Ланглуа, сьер де Фанка, который выполнял обязанности пресс-секретаря при Ришелье, вербуя на его сторону собрать-ев-писателей и давая им свои инструкции. Поговаривали, что в течение десятка лет он беседовал с кардиналом каждый день по два-три часа. У него была масса идей, много полезных контактов за границей и энергичный стиль. Его излюбленными мишенями были Испания и devots (святоши). Он не одобрял насильственного обращения еретиков, придерживаясь пословицы, что «лучше позволить ребенку сморкаться, чем отрывать ему нос».