Ришик или Личная собственность медведя (СИ)

- Я ведь могу просто тебя убрать, - задумчиво произнес Чернявский тоном, от которого у людей обычно кровь стыла в жилах и они, испугавшись всерьез, начинали потеть и ерзать на своем месте, не зная, куда деть руки. - И никто не о чем не узнает.

- Можете, - вопреки всему, парнишка и теперь не испугался и просто пожал плечами. А после, медленно и показательно, чтобы не дразнить лишний раз ошивающегося неподалеку охранника, потянулся к карману за сигаретами, - Не возражаете? - получив разрешающий хмык, Михаил закурил и, взглянув на заснеженную улицу за окном, задумчиво проговорил, аккуратно счищая пепел о край пепельницы. - Вы можете убить меня. Мою семью, моих друзей, родных и

близких. Для вас репутация превыше всего, в том числе и человеческой жизни. Я понимаю. Но только нет никаких гарантий, что после моей смерти правда о вашей гражданской жене не всплывет на районом, а после и на федеральном сходняке.

Кто знает, кому я уже успел сказать об этом, и какие оставил распоряжения на случай, если со мной что-нибудь случиться. Вы любите рисковать, насколько я знаю. Но стоит ли Островский того? Подумайте.

- Что ты хочешь? - вопрос законника прозвучал резко и хрипло, а его глаза, напоминающие сейчас глаза дикого волка, смотрели диковато, жутко...

Настолько, что приближающая официантка решительно развернулась на половине дороги и поспешила скрыться обратно на кухне.

- Невмешательство, - смело смотря прямо на мужчину, ответил младший Алёхин, явно уверенный в своих действиях. - Только и всего. Мне плевать, что вы проворачиваете с Островским и как, кто и что будет после него... У меня с ним личные счеты. Он сядет, а потом делайте что хотите. Никто ни о чем не узнает - даю слово.

- Допустим, я тебе поверю, - прищурившись, задумчиво произнес Чернявский, постукивая по белоснежной шелковой скатерти кончиками пальцев. - И останусь в стороне... Один вопрос, парень. Чем же Владлен ухитрился тебе так насолить?

- А не нужно было трогать мою женщину, - откровенно усмехнулся Михаил, как прежде глядя в глаза вору в законе, не испытывая при этом и тени страха.

Он был уверен в своей правоте.

- Вот как... - изумленно выгнув брови, мужчина откинулся на спинку стула.

Задумчиво пожевал нижнюю губу, обдумывая произошедшее... И вдруг приказал. - Рассказывай. Всё, что знаешь.

- Особо рассказывать нечего, - снова закурив, байкер слегка дернул плечом, явно не испытывая никакого удовольствия от затянувшейся беседы. - Я уже сказал -мне плевать, какие дела он проворачивает в университете и за его пределами. Я не знал о них ничего, как и о нем самом. Но лишь до тех пор, пока к моим друзьям за помощью не обратилась моя же женщина, которую этот урод исполосовал ремнем в собственном кабинете. Трещина в ребре, отбитые внутренности синяки...

Вы не хуже меня знаете о последствии подобных побоев. И моя девушка стала не единственной - почти десяток девочек подверглись домогательствам с его стороны. Под угрозой отчисления, благодаря запугиваниям и избиениям они делали все, что он хотел.

- Родственники?

- Он выбирал тех, за кого некому было вступиться, - невесело усмехнувшись, покачал головой Михаил. - Он ошибся только раз. Не принял в расчет меня,

решил, что стоит напугать мою девушку моим возможным убийством, и она будет молчать. Зря. Я своего никому не отдаю. Тем более женщину...

- Значит, вот, в чем проблема, - задумчивость на лице Чернявского возрастала все больше, в то время как злость уходила из его глаз. Как любой законник, он не приемлил насилия над прекрасным полом. Только тот, кто слаб, обидит женщину.

А слабых уважать не за что... - Это меняет дело.

- И почему же? - иронично выгнул брови младший Алёхин, уже успевший понять по лицу Володи Черного, что шутить он не настроен.

- Да потому что, мальчик, - усмехнулся в ответ мужчина. - Что с Островским меня никогда не связывали никакие дела. Ни родственные, не финансовые. Он не наш, и никогда им не станет. Паршивой овце в стае волков не место...

Мих осознал свалившуюся на него информацию далеко не сразу.

С трудом добытая информация, тщательно выверенный план, бессонная ночь, в ходе которой он тщательно продумал весь разговор, куча потраченных нервов и времени, а в итоге... Всё зря?

Такие люди, как Володя Чёрный шутить не будут. И уж тем более не станут кидать отмазки и открыто отрицать свою причастность. За базар он отвечает, это бесспорно.

И потому выходит, что сам байкер только что крупно облажался.

- Твою ж мать!

- Мать - святое, - добродушно усмехнулся Владимир. Стрельнув у своего собеседника сигарету, закурил и, выпустив кольца дыма, подтвердил недавние мысли владельца «Максимуса». - Ладно, разрешу я твою беду, не гневи Бога почем зря.

- Интересно, как? - резко выдохнув дым, почти огрызнулся Мих, чувствуя, как все его прежнее спокойствие летит к чертям собачьим. Если раньше он держал себя в руках, зная, что перед подобными людьми показывать свои слабости не стоит, то теперь выдержки просто не осталось.