Риск

Раздался хорошо знакомый мне скрип корсета.

— Леди Уинтердейл, — произнес мистер Джордж Эшертон. — Счастлив вновь встретить вас в Лондоне.

Я почувствовала, как напряженно застыл Филип. Он холодно промолвил:

— Мне кажется, я не знаком с этим джентльменом, дорогая.

Он прекрасно знал, кто такой Эшертон и что он один из списка моего отца. Тем не менее я сказала:

— Милорд, позвольте вам представить мистера Джорджа Эшертона. Он был другом моего покойного батюшки. Мистер Эшертон поклонился.

— Лорд Уинтердейл. Рад познакомиться, сэр. Филип смерил его ледяным взглядом.

— Весьма польщен, — небрежно бросил он.

Несколько смущенный неприветливым поведением моего супруга, мистер Эшертон продолжал, обращаясь ко мне:

— Прошу вас оказать мне честь и принять приглашение на следующий танец, леди Уинтердейл.

Я быстро ответила, боясь, что вмешается Филип:

— Ну разумеется, мистер Эшертон. — Я улыбнулась, глядя в застывшее лицо мужа. — Вы нас извините, милорд?

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, но я и бровью не повела. Мне надо было поговорить с Джорджем Эшертоном. Точнее, надо, чтобы он поговорил со мной. Может, он случайно проболтается, и я узнаю, было ли то письмо делом его рук.

Следующим танцем был контрданс, и, выйдя со мной на середину залы, мистер Эшертон спросил меня, не соглашусь ли я посидеть это время. Когда я ответила утвердительно, он несколько удивился, подвел меня к креслу у стены и пошел за двумя бокалами пунша. Филип и Кэтрин перешли на другую сторону залы, почти напротив моего кресла, и, взглянув на них, я заметила, как свечи из настенного канделябра отбрасывают отблески на черноволосую голову моего мужа и на бриллиантовые серьги Кэтрин и ее очки.

Мне стало ясно, что Филип намерен не спускать с меня глаз. Эта мысль меня успокоила.

Мистер Эшертон вернулся с пуншем и уселся рядом со мной на стул с позолоченными ножками. Он чуть подался вперед, и стул под ним скрипнул в унисон с корсетом.

— Я узнал про несчастный случай в парке, леди Уинтердейл, и очень сожалею, — начал мистер Эшертон. По его лицу, однако, не было заметно, что он сожалеет. — Насколько мне известно, вы упали с лошади?

— Да, — сказала я. — Като ужалила пчела, и он меня сбросил.

Водянистые голубые глазки Эшертона впились в меня изучающим взглядом:

— Ужалила пчела?

Я глотнула пунша и кивнула.

Он громко откашлялся.

— Может, я и поверил бы в эту историю, если бы не слышал о других неприятных происшествиях, случившихся с вами, леди Уинтердейл.

Я резко обернулась к нему. Канделябр, висевший над нами, освещал его лысый затылок.

— Какие происшествия вы имеете в виду? — спросила я.

— Ну вот, к примеру, только вчера я слышал, что несколько недель назад вы свалились в яму ко льву в королевском зверинце в Тауэре. — По пухлому лицу Эшертона трудно было что-либо прочесть, такое оно было гладкое, без единой морщинки. — Это правда?

— Кто вам сказал? — снова спросила я.

Он пожал плечами, и его корсет заскрипел.

— Не помню точно. Об этом говорили у Уайтов. — Он прищурил глаза, и на мгновение его полное лицо приняло действительно угрожающее выражение. — Жизнь шантажистки полна опасностей, леди Уинтердейл, — предупредал он. — Вспомните своего отца. Ведь его закололи ножом на одной из улиц Лондона, так? А теперь и вы сами сначала свалились в яму ко льву, а потом вас сбросил конь прямо под колеса экипажа. Вы не думаете, что лучше отдать бумаги, собранные вашим отцом, и таким образом покончить с этой низкой карьерой вымогательницы?

Кровь застыла у меня в жилах, когда я услышала из его уст о смерти своего отца.

Мне никогда не приходило в голову, что отца мог убить один из тех, кого он шантажировал.

Я собрала свою волю в кулак и произнесла как можно тверже:

— Значит ли это, что вы и есть виновник несчастий, обрушившихся на нашу семью, мистер Эшертон? Похоже, вам многое известно.

Он обнажил в ухмылке мелкие зубы.

— Кто-то виновен, это точно, леди Уинтердейл. Не думаю, что я единственный, кого шантажировал ваш отец. Мне не известно, кто эти остальные — кроме, конечно же, Уинтердейла, это очевидно. Но кто-то из них пытается остановить вас, моя дорогая. Это может быть Уинтердейл, которого вы вынудили жениться на себе, а может, и кто-то другой. Но мой вам совет: отдайте компрометирующие бумаги. Это единственная возможность для вас обеспечить свою безопасность.

— Бумаги сожжены, — сердито возразила я. — Я вам тысячу раз это повторяла.

— Если вы уничтожили бумаги, то почему, спрашивается, Уинтердейл заплатил такую огромную сумму за ваш сезон? Почему он женился на вас?

На этот вопрос мне нечего было ответить. Не могла же я сказать, что Филип сделал это, чтобы позлить леди Уинтердейл! Даже ей я бы не пожелала такого скандала. И вряд ли кто-то из пострадавших от моего батюшки поверит в это.

— Он знал, в каком положении я очутилась после смерти отца, и проникся ко мне сочувствием, — промямлила я.