Риск

Кряхтя от досады, я откладываю свой телефон и спешно просматриваю новые сводки. На горячую линию каждый день поступают все более нелепые звонки. Дело Бугимена остывает примерно так же, как и мое убийства-с-отрезанием-половых-органов.

Несколько других дел лежат на полке, так как никакой новой информации не появилось. Тех, кто убивает один или два раза в год, найти вдвое сложнее. Наше единственное горячее дело ― убийство и грабеж серийника (прим.: серийный убийца).

Погрузившись в работу, я просматриваю некоторые зацепки, исследую фотографии. Спустя два часа, я стою у информационной доски с наработками, до сих пор пытаясь понять, что делает этих женщин целями.

Ни одна из них не богата. Все они имеют разное происхождение. Разные национальности. Разный цвет волос.

И, несмотря на то, что все они были привлекательны, никто из жертв не был изнасилован. Импотенция ― это возможно наш профиль, но... есть еще кое-что, что движет им. Есть причина, почему он выбирает и преследует конкретно этих женщин.

Я внимательно разглядываю их глаза, затем носы, рты... В голове щелкает и мое сердцебиение учащается.

Мимо проходит Хэдли, я хватаю ее за запястье, останавливая. Я нашел то, что мы так искали.

― Лаборатория проанализировала ту глину, которую вы нашли в квартире? ― спрашиваю я, погруженный в размышления.

Она кивает.

― Да. Ничего необычного. Ее можно купить в любом магазине искусства и рукоделия. И никто не знает, почему она там была. Глину не нашли ни на жертве, ни где-либо еще в квартире. Эксперты думают, что убийца принес это на своей обуви или одежде.

― Лица жертв были тщательно очищены и выбелены. Волосы сбрили, после помыли голову, а затем отбелили, ― заявляю я, все еще решая задачу в уме.

― Да... Что это значит?

Я смотрю мимо нее туда, где сидит Донни.

― Донни, поищи картинные галереи в районе, где произошли кражи с убийствами.

Он выглядит озадаченным, но начинает печатать.

― Хэдли, мне нужно, чтобы ты посетила все художественные сайты, которые сможешь найти, и посмотрела, кто продает бронзовые скульптуры абриса лица. Сузь их по времени до тех, кто начал эту деятельность месяца за четыре, начиная с момента первого убийства, ― продолжаю я, подходя к доске Донни.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она стоит, растерянная.

― Сейчас же! ― подгоняю я ее, и она бежит к своему столу.

Донни яростно печатает, когда я подхожу и встаю за его плечом.

― В этой части города четыре галереи. Ни одна не продает бронзовые скульптуры лиц, ― говорит он, хмурясь. ― Или я должен был искать что-то другое, нежели Хэдли?

― Позвони в каждую и уточни, пытался ли кто-нибудь продать им бронзовые скульптуры. Это будут только лица.

Он хватает свой телефон, чтобы сделать, как его попросили, а я возвращаюсь к своему компьютеру и запускаю нужную программу. После помещаю все фотографии жертв в ячейки, и через несколько нажатий клавиш, мои подозрения подтверждаются.

― Симметричны, ― говорю я, делая длинный вдох.

― Что? ― спрашивает Крейг, подходя, чтобы взглянуть в монитор.

― Он выбирает своих жертв из-за особенности лица. Совершенная симметрия. Это очень редкое явление, практически невозможное. Он выбирает их, потому что жертвы идеальные модели для скульптуры. А скульпторы творят для того, чтобы продать свои работы. Поэтому он зациклен на любом, у кого симметричные пропорции абриса. В частности, на женщинах с таким типом лица. У него также могут быть навязчивые идеи, связанные с Леонардо да Винчи.

Сканирую глазами комнату и замечаю, как Лиза подстригает ногти.

― Лиза, ищи человека, кто мог бы заказать много гравюр да Винчи или книг о нем. Сосредоточься в первую очередь на том, что вращается вокруг Витрувианского человека. Подозреваемый, скорее всего, будет одержим этой работой.

― И ты думаешь так, потому что...? ― спрашивает Крейг в недоумении.

― Называй это шестым чувством. Мы раскрыли много дел из-за моих догадок.

― Да, именно поэтому ты продолжаешь получать повышения. Но как, черт возьми, ты прошел путь от глины, к грабежам и бритым головам с политым на них отбеливателем до Леонардо да Винчи?

Отбеливатель является мерой предосторожности так же, как бритье и удаление всех волос после отбеливания головы. Он убирает все следы глины с тела. Волосы, скорее всего, сохранены для скульптур. Не все художники могут создавать великое.

― Я запутался, ― продолжил Крейг.

― Да Винчи был не просто знаменит своим изобретениями или картинами. Он создавал скульптуры, над которыми до сих пор трепещут искусствоведы и историки. Сначала он рисовал их, а затем лепил из глины или пчелиного воска ― в зависимости от того, какую из версий ты слышал. После он отливал их из бронзы, чтобы создать шедевр. Человек, который зациклен на нем и на симметрии, но не может создать искусство из ничего. Вот кого мы ищем.

― Ничего, ― говорит Хэдли, выглядя расстроенной. ― Несколько моделей сделаны из чего угодно, но только не бронзы. Это точно должна быть бронза? ― спрашивает она.