Риск, борьба, любовь

И Афанасьев подписал, сославшись на необходимость скорого выпуска.

— Рука руку моет, поэтому обе чистые будут, — прокомментировал я, пообещав пожаловаться Бардиану.

— Молодо — зелено, — ответил Афанасьев. — Бардиан поймет. Тем более, что он лично просил меня не сорвать выпуск.

— А по-моему, это грабеж и расхищение государственных средств, — горячился я. — Вы понесете за это ответственность.

Но все осталось так, как хотели Маринин и Афанасьев. Один ни за что не отвечал, так как чертежи подписаны заказчиком, а другой не обязан был следить за прочностью материалов. Расхлебывать же эту кашу предстояло мне.

— Ты, парень, не шуми, — сказал Афанасьев. — Мы же договорились — фор-си-ру-ем. Всё сделаем и доделаем потом, главное сейчас — начать.

Я знал пробивную способность старика и не сомневался в том, что он всего добьется и в дальнейшем.

— Борис Эдуардович, — напомнил я, — нам надо делать рекламу.

— Разумеется, — ответил он и, лукаво улыбаясь, достал из своей папки образцы, где под текстом, набранным мелким шрифтом, была крупно напечатано: «Режиссер-постановщик Борис Афанасьев».

Я улыбнулся и, хлопнув по листку, сказал:

— Ну, самое главное сделано. Остались пустяки: приучить животных к свету, музыке и зрителю.

— Да, это проблема, согласился Афанасьев: — С музыкой пока ничего не выйдет — оркестр, как всегда, прибудет за три дня до начала. Свет дадут только тогда, когда придет из отпуска старший электрик. Без него тебя никто к электрощиту и близко не подпустит. А что касается зрителя, — будем приглашать солдат из ближайшей воинской части. Это и животным полезно — узнают, что такое публика и аплодисменты, и тебе — посмотришь, как зрители принимают твои трюки, и мне — с точки зрения военно-шефской работы. А солдатикам-то какое удовольствие!

Вскоре приехал Бардиан. Он с ходу засыпал нас самыми разнообразными вопросами. Особенно интересовался, чем и как помогали мне Николаев и Афанасьев. Удовлетворив любопытство управляющего, я стал демонстрировать свои достижении.

Бардиан пришел в неописуемый восторг.

— Вот эта трюк! — то и дело восклицал он.

А когда черная пантера полетела с трапеции, а ей навстречу прыгнул громадный Ампир, Бардиан возликовал, как ребенок.

— Да это же невозможно! — твердил он. — Такой точный расчет! И такое послушание! Невероятно… Теперь я вижу: аттракцион есть! Вы все просто молодцы!

Афанасьев кокетливо опустил глаза. Он не имел к этим трюкам никакого отношения, но комплимент принял. Я молчал. «Мы молодцы!» — стучало в висках. Ладно, пусть, зачем уточнять, кто и что сделал, главное сейчас — выпуск аттракциона.

А Бардиан радовался каждому трюку. Радовался тому, что тигр змейкой вьется между моих ног. Радовался ренскому колесу. Жарко аплодировал, когда я, словно в гамаке, раскачивался на свободной проволоке над живым ковром из тигров и львов, а ягуар и черная пантера прыгали через меня навстречу друг другу, чуть не цепляя меня лапами.

Уезжая, довольный Бардиан отозвал меня в сторону:

— Вальтер, надо, чтобы Афанасьев тоже хоть один разок вошел в клетку.

— Зачем?! — возмутился я. — Ему что, мало поместить свое имя на афише? Будет с него, к тому же вы его уже похвалили.

— Послушай, он старый человек. Ты же сам знаешь, как он загорается при виде твоей работы. Надо быть снисходительней и добрей. Ведь если его оторвать от дела, старик потеряет смысл жизни. Тебя ждет большое будущее, а у него все позади. Будь мудрым, и тебя все будут ценить и любить. Я же отлично понимаю, что за такое короткое время он не успел сделать ничего существенного. Но ведь нельзя сказать, что он не сделал ничего, — и Бардиан посмотрел на меня пристально и даже несколько сурово.

— Понимаю, — я опустил глаза. — Нельзя обижать старых людей, с какой бы целью они тебе ни помогали. Тем более что он действительно помог. Хорошо, я найду повод ввести Афанасьева в клетку.

— Вот и молодец! Вижу, ты меня понял.

— Но он слишком торопится, Феодосий Георгиевич. Он рвется продемонстрировать, что с его приходом все немедленно сдвинулось с места. Конечно, без него я бы еще неизвестно сколько сидел сиднем. Но его цель — форсированный выпуск. А это означает недоделки, полуфабрикат.

— Ну конечно, полуфабрикат — это плохо, но ведь нужно торопиться. До зимнего сезона осталось всего ничего. А тебе непременно нужно начать. Засиделся ты, Вальтер. Это никуда не годится.

— Так ведь не по своей вине, Феодосий Георгиевич! Вы же знаете.

— Знаю, прекрасно знаю. Ты вот только не знаешь, сколько врагов я из-за тебя нажил. На каждом собрании меня упрекают, тычут под нос даты. Так что Бог с ними, с недоделками.

— Но мне хоть реквизит сделать успеют?

— Успеют, — твердо сказал Бардиан, — я сам прослежу. Теперь, когда я увидел, чего ты достиг, меня никто не переубедит. Я верю в тебя.

— Дело еще и в том, Феодосий Георгиевич, что животные должны привыкнуть к новому реквизиту, — объяснил я. — А это довольно сложно. Откажутся работать, и всё тут.

— Как это откажутся? — вопросительно поднял брови Бардиан. — А ты на что?