Риск эгоистического свойства

   Товарищ Александрова – непререкаемый стопудовый авторитет. Подвергнуть отданный приказ сомнению или – упаси бог! – проверить, звонила ли она и отдавала ли такой приказ! Та вы шо! Та лучше батьку продать!

   На это и был Катькин расчет!

   Она понимала, что с этого момента все бабки двора станут зорко следить, чтобы она гуляла, раз дана такая установка, и теперь присесть на скамеечку и почитать для Катерины, как говорится, без вариантов – тут же старушки напомнят, что ей надо двигаться.

   И отменить приказ может только вновь поступившая вводная от Ксении Петровны.

   Катюшка, стараясь сохранять спокойствие и не торопиться, чтобы не вызвать подозрения под перекрестьем провожающих ее взглядов, прошествовала через двор в арку. Но, свернув за угол, рванула с высокого старта и налетела с разбега на Тимофея.

   Он придержал ее за предплечье и протянул пирожок:

   – На вот, поешь. А то худая, как кошка драная или сирота интернатская.

   Катька с благоговением, как реликвию, взяла двумя руками невиданное чудо из чудес! Пирожок был большой, горячущий, завернутый в шуршащую, пропитавшуюся маслом бумагу и неправдоподобно вкусно, дурманяще пах!

   Она никогда в жизни не ела таких пирожков!

   – Где ты его взял? – подивилось дитя, разглядывая кулинарное чудо.

   – А тебе знать не надо! Идем погуляем!

   Они гуляли по упомянутой ею старушкам соседкам аллее, которая начиналась прямо от их дома и тянулась к бульвару, и разговаривали.

   И ему было про нее интересно!

   – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросил он.

   – Доктором! – не задумываясь ответила Катька.

   – Почему?

   – Молодец! – похвалил двенадцатилетний мужик и добавил: – Нам тогда придется очень сильно постараться.

   – А кем хочешь стать ты? – спросила Катя, затолкав остатки пирожка в рот.

   Получилось смешно: «А хем фохешь сфать фы?»

   Он усмехнулся, посмотрев на нее, забрал у нее из пальцев бумажку от пирожка, вытер Катьке губы и, посерьезнев, ответил:

   – Пока не знаю. Посмотрим, как дела у нас пойдут. Тебя вот надо выучить и поднять. Кем понадобится для этого, тем и стану.

   Ничего из его таких странных речей девочка Катерина тогда не поняла.

   Позже. До всего доперла позже.

   Он научил ее всему!

   Он научил ее жить и ни черта не бояться, бороться за себя и уважать себя!

   Он вручил ей ее собственную жизнь и сделал эту жизнь настоящей!

   Они встречались каждый день, в часы ее прогулок, а когда начался учебный год, Тимофей встречал ее из школы и провожал домой.

   До угла.

   Их встречи, время, что они проводили вместе, – это тайна, тайна, тайна ото всех!

   – Ты должна очень хорошо учиться! – поставил первую задачу Тимофей.

   – Я хорошо учусь, – по привычке дисциплинированно отрапортовала Катька, – на одни пятерки!

   – Это сейчас, а со следующего года начнется серьезная учеба, ты же в четвертый класс пойдешь! – заранее предупреждал он.

   Вскоре, набравшись немного уверенности в себе и смелости, его стараниями и уроками, Катька неожиданно твердо заявила:

   – Ты тоже должен учиться!

   – Да на фига мне это! – отмахнулся Тим.

   Он задумался над Катькиной пламенной речью.

   И сам себя перевел в ее школу. Самостоятельно обошел всех нужных чиновников, собрал все справки и документы, уж что он там им говорил и какие сказки рассказывал?..

   Тимофей мог все! Это Катерина знала наверняка!

   И, преобразившись до неузнаваемости, изобразив скорбь и печаль и навязанную тяжкую обязанность, поведал директрисе о том, что является двоюродным братом девочки Воронцовой и родственники специально перевели его в эту школу, чтобы он за ней присматривал. Ее, дескать, бросили родители на больную старую бабушку, девочка всего боится, плохо ест, необщительна и нелюдима, вот родня и решила…

   Ушлая, все знающая директриса купилась на эту побасенку, как девочка!

   И шепоток сплетен прекратился.

   Серая мышь, затравленная Воронцова никаких иных ассоциаций, как изложенных со слезой Тимофеем, у преподавателей и учеников не вызывала. На том и отстали от них.

   Он ни черта не боялся и глубоко плевал, что ему всего тринадцать лет, а им по шестнадцать–семнадцать!

   Тимофей учился, как мог, старался. Катька помогала по мере своих сил и знаний и пристрастила его к чтению – она по необходимости штудировала литературу, а он за компанию, и ему понравилось, но…

   Он оставался дворовой шпаной, хулиганом, беспризорником, предоставленным самому себе, с бандитскими знаниями жизни и людей. И как он проводил время вне школы и их двухчасовых встреч, Катька узнала и поняла гораздо позже.

   Какая учительница, какие одноклассницы?!

   Откуда?

   А еще книги!

   Чтение Катерины Воронцовой настолько разнообразилось с появлением в ее жизни Тимофея. Однажды он принес стыренную книжку по быстрочтению. Катерина освоила эту практику моментально, научившись этому шустрому чтению в двенадцать лет, тайно от бабушки само собой!

   Чего только она не прочла!

   А выведя на свежий воздух, жестким, скрежещущим голосом растолковывал, что хотят мужчины от женщин, особенно от таких малолетних девчонок, как она, и про жизнь ее сверстниц в интернатах и на улицах рассказал подробнейшим образом.