Риск - это наша работа

Теперь всем, кроме водителя, можно было поспать. Впрочем, Парамоша и в пути до места высадки умудрился неплохо выспаться, хотя сидеть ему пришлось на коленях у лейтенанта Стогова.

– Меня спать в любом положении научили обстоятельства, – когда-то объяснял свое умение старлей. – Потому что я предпочитаю не тратить напрасно время, когда спят другие…

Фраза прозвучала расплывчато, но все поняли, что Парамоша хотел сказать.

2

Шерхан сначала хотел было остаться ночевать в кабинете. Благо маленький диванчик раздвигается вперед и легко превращается в кровать. При необходимости всегда можно воспользоваться. Но привычка к удобствам взяла свое, и он, подумав и милостиво пожалев себя, раненного и уставшего, все же ушел в спальню.

Гульчахра лежала, отвернувшись от него, тяжело сопела, словно злилась, и непонятно было, спит она или нет. Шерхан этого и узнать не пожелал. Сам еще сердился. Просто разделся и осторожно лег со своего края, стараясь не сдвинуть с плеча пластыревую повязку.

Сначала казалось, что после возбужденного состояния, вызванного такими печальными известиями, он вообще не сможет уснуть. Тем не менее в сон он провалился сразу – сказалась усталость. Но проснулся уже, как показалось, вскоре, не увидев ни одного сна. Так всегда бывает, когда сны не видишь – кажется, только прилег на короткий миг, оказалось, проснулся вовремя. Как всегда просыпался, не пользуясь будильником. Будильником мама пользуется, боясь по немолодым годам проспать дольше положенного и не успеть вовремя. К этому времени она уже должна приготовить Шерхану завтрак.

Он быстро умылся и оделся. И совершенно не старался вести себя, как обычно, потише, чтобы не потревожить Гульчахру, которая всегда встает уже после его ухода, чтобы проводить детей в школу. Возможно, непроизвольно шумел специально, желая, чтобы она проснулась и хоть что-то сказала. Это дало бы повод и к дальнейшему разговору. Ему самому необходимо было высказать ей претензии, хотя ее претензий будет, конечно же, гораздо больше. Но Гульчахра упрямо делала вид, что спит, хотя, конечно же, проснулась. Значит, обиделась надолго. Ну и пусть! Может быть, это и к лучшему! Хотя бы мешать не будет в такой напряженной обстановке.

Он вышел в столовую твердым, деловым шагом. Дел предстояло сделать много прямо с утра, и все казались срочными.

Мама завтрак уже приготовила. Шерхан привычно взглянул на нее, отвел глаза и тут же взглянул снова. И слегка испугался. Как постарела она только за одну ночь! Резче, словно шрамы, выступили морщины, до этого только чуть-чуть перечеркивающие правильные, хотя и слегка крупноватые, черты лица. Обычно ровная кожа стала какой-то пупырчатой, покрытой темными пигментными пятнами.

Уже пройдя мимо, Шерхан вернулся и положил руку маме на затылок, покрытый платком. И только тут заметил, какая она стала маленькая, скрюченная, хотя всегда казалась ему прямой и стройной, какой была когда-то, в молодости.

– Мама, я попробую что-то сделать. Я попробую помочь Бату…

Он говорил так и сам верил, что именно судьба брата его волнует, и уж никак не судьба денег. Ему очень хотелось самому в это верить, и от веры этой он чувствовал себя лучше и сильнее, словно сам Бату его подбадривал и настраивал.

– Постарайся… Я верю в тебя. Ты многое можешь… Ты все можешь, когда захочешь…

– Да, я многое могу… Я ночью уже разговаривал с прокурором города. Он просил передать тебе привет и сам обещал постараться помочь. Он из-за Бату даже не ложился. И президент просил его о том же. Много людей за брата хлопочут. Когда много людей, и не самых последних в наших краях, стараются помочь, тогда что-то получается…

* * *

Машина пришла вовремя.

Поеживаясь от холода, Шерхан шагнул за калитку, где стоял, словно приглашая его к выходу, приехавший охранник, и сразу же сел на заднее сиденье. Второй охранник, из милицейской машины, глядя по сторонам со свойственной всякому охраннику профессиональной внимательностью и настороженностью, держал дверцу распахнутой и тут же без звука закрыл ее за министром.

– В городскую прокуратуру, – хмуро дал Шерхан распоряжение водителю.

Сутки прошли со времени покушения. А как много переменилось в жизни. И показалось, что город за ночь сильно изменился. Стал еще более серым, подмороженным и ветреным, чем вчера. Ветер несет по дороге поземку, хотя снег еще не встал, и даже снегопада настоящего не было, но, видимо, чуть-чуть снега ветром все же принесло, потому что он лежит кое-где отдельными лоскутами, среди грязи и камней, среди травы в газонах, обещая скорый приход зимы настоящей.

В прокуратуре дежурный обескуражил министра:

– Прокурор уехал в республиканскую прокуратуру. Долго беседовал с кем-то по телефону, поругался и уехал. А оттуда должен в управление ФСБ заглянуть.

– И ничего не просил передать мне?

– Ничего не просил.

– Вы не в курсе, Батухана Дзагоева еще не привезли?

– Мы сами ждем. Должно быть, спецназовцы не торопятся. Они проводили операцию, как говорят, двое суток и теперь, похоже, отсыпаются. По крайней мере, к нам сообщений никаких не поступало.