Риск-менеджмент в эпоху бифуркаций

По принятому в России определению цифровая экономика – это инфраструктура хозяйственной деятельности, основанной на информационно-компьютерных цифровых технологиях, киберфизических системах (КФС), искусственном интеллекте (ИИ), которые диктуют свои правила дальнейшего развития материального и нематериального производства. Система управления и регулирования, системыобщественных отношений, правовой системы и общества в целом.

Вместе с ростом цифрового комфорта как в быту, так и на производстве, бизнесе, гос. управлении, очевидно нарастают риски использования цифровых технологий, их недооцененность, а зачастую и непредсказуемость.

Простые примеры. Так даже ошейник на любимой собаке, связанный через GPS с вашим смартфоном, может взять независимо от вас кредит в банке.

Или из области высоких жизнеобеспечивающих технологий. Мощнейшая защита реактора атомной станции сверхпрочной защитной оболочкой от падения самолета не спасет от изощренной кибер атаки на систему охлаждения реактора.

Перечень разнообразных примеров неиссякаем. Даже в столь разных проявлениях цифровизации четко прослеживается как выгоды от ее масштабирования, так и разнообразные, порой неожиданные риски.

Кратко о выгодах на примере одной из жизнеобеспечивающих наукоемких отраслей – атомной энергетике.

Цифровую экономику можно определить как сложную систему перехода к новому технологическому укладу с повсеместным применением информационных технологий и искусственного интеллекта. «Суть цифровой экономики для нас – переход от торговли продуктами к торговле жизненным циклом» А. Лихачев, Ген. Директор корпорации «Росатом».

Реализуется программа по цифровизации системы управления жизненным циклом с применением супер компьютерных технологий (единая цифровая стратегия (ЕЦС «Росатом»)).

К сожалению, в ходе бифуркаций 90-х годов Россия сильно подзадержалась в развитии этого направления. Но Лучше поздно, чем никогда! 90-е годы были во многом потеряны для встраивания России в это мощное направление, а оно было четко сформулировано и легитимизовано еще в 80-х годах в рамках государственной программы «Атомэнергомшэк- сперт». В качестве головной организации был определен ВНИИ атомного энергомашиностроения. Соруководители ИМП АН СССР и ВНИИАЭС. Соучастники – заводы, НИИ, КБ, причастные к основным этапам жизненного цикла объектов гражданской атомной энергетики.

Уже тогда были четко сформулированы миссия и основные задачи, системно решаемые программой «АЭМЭ». Ниже приведен базовый приказ двух министров СССР, определяющий эти задачи (см. стр. 22 Рис. 1.).

«На всех этапах жизненного цикла» – концептуальное определение.

В те времена эта концепция не смогла быть реализована как из-за несовершенства инструментариев вычислительной техники (хотя замах был мощный и финансы были предусмотрены) так, и это главное, развалом СССР и приостановкой программы «АЭМЭ».

Рис. 1. Извлечения из приказа Министров.

Новый виток развития на базе цифровизации крайне важен. При этом модели и платформы это наше – российское, и должно оставаться сферой отечественных разработок. Важно, что такое понимание есть и «наверху».

Новые выгоды от цифровизации да, но новые риски!

Особенно в нашу эпоху бифуркаций.

Краткий реестр рисков цифровизации разной значимости.

Для крупных системных корпораций с длительным жизненным циклом продукции и разветвленными связями и типами кооперации:

– риски неадекватности нормативно-правового обеспечения программ в условиях сильной неопределенности;

– риски разрушения моделей логистики в цепочке поставок;

– риски технологической несовместимости санкционного плана;

– риски не освоения новых он-лайн технологий коммуникаций (трансформации ментальности освоения цифровой экосистемы);

– риски потерь заказчиков, субпоставщиков (пример: АЭС Ханкикиви, Финляндия);

– риски неэффективного противодействия целевым кибератакам (арт-группировки и т.п.);

– риски при формировании новых цифровых бизнес-моделей, в том числе и в области риск-менеджмента;

– риски неготовности систем и функционалов риск- менеджмента к цифровой трансформации.

Следует отдельно выделить формирование эры т.н. «электронного» (или «сетевого») рабства.

В условиях синергетического совмещения бифуркации медиатренда, развития промышленной революции (индустрия 4.0, 5.0) отягощенных гиперполяризацией, «электронное» цифровое рабство начинает доминировать не только как психологическая зависимость («носом в смартфон»), но и как мощная технологическая зависимость (типа «я забыл пин-код»).

Зависимость психологическая (личность – смартфон – интернет) давно и активно обсуждается. Мощный всплеск интереса к этой проблеме инициировало внезапное масштабирование пандемии (вынужденная изоляция, карантины, «удаленка»). Необходимость вакцинации высветила еще одну интересную проблему – «чипизацию» или «чипирование». Возникли целые движения античипистов, полагающих, что появился новый мощный способ воздействия на человека.