Риск - мое призвание

Да Силва, помедлив, положил трубку на рычаг. Он встал, надел пиджак. Лицо его посуровело. Похоже, сотрудник сеньора Хуана Доркаса не совсем понял значение употребленного капитаном да Силвой слова "настаиваю", а сейчас был как раз тот момент, когда да Силва не мог допустить недопонимания. Он двинулся к двери, остановился и вернулся к телефону.

— Сержант? Это да Силва. Я ухожу из кабинета. Если меня будут спрашивать, я в отеле "Глория". В номере сеньора Хуана Доркаса, члена аргентинской делегации…

Глава 6

Насио Мадейре Мендесу неделя, прошедшая с момента возвращения в его любимую Бразилию, показалась бесконечной. Хотя он уже давно выработал в себе терпение, необходимое в его професии, он никогда не был терпелив сверх меры. Насио мог ждать только тогда, когда это ожидание имело некую цель, а в нынешней ситуации он не был убежден в этом. И каждый проведенный в бездействии день убеждал его, что весь этот пере усложненный план ни к чему и что его "клиент" — кто бы он ни был — уже давно был бы "оформлен", предоставь ему Себастьян возможность действовать его отработанными методами.

Томительные часы Насио проводил в полной тоске, ибо хотя он и не испытывал восторга относительно данных ему инструкций, он не имел намерения рисковать своим гонораром, нарушая эти инструкции. Вдобавок ко всему он не исключал, что Себастьян приставил к нему хвост, дабы удостовериться, что Насио аккуратно выполняет данные ему указания. Вечерами и в ночное время он находился под пристальным наблюдением девчонки Себастьяна. В итоге жизнь в Рио была скучна и томительна. В зоопарке, где он он уже побывал несколько раз, наверное, не было обитателя более беспокойного, чем он, и с большим отчаянием рвущегося из своей клетки.

И даже часы, проведенные им в "Серрадоре", никоим образом не облегчали его участи. Хотя Насио от природы обладал сильной волей и умел контролировать свои чувства, в том числе и страсти, когда для этого имелась веская причина, ему было просто невыносимо находиться долгое время рядом с молодой женщиной и спать с ней в одной комнате. Однако любые игривые поползновения, возникавшие у него наедине с Ирасемой, сурово пресекались ею самой и, хотя она регулярно оставляла свой полупрозрачный пеньюар на крючке в ванной, чтобы его там могла обнаружить горничная, на самом деле она спала в грубых полотняных штанах и плотной блузке, и её ночной наряд увенчивал ужасного вида длинный халат, который вкупе с недвусмысленно суровым и несколько презрительным взглядом её темных глаз, успешно ограждал её от возможных посягательств похотливого напарника.

Много раз в эти дни — и даже ещё чаще в долгие бессонные ночи — Насио подумывал нарушить инструкции и наведаться в "Малока де Тижука" на пляже. В лучшие времена он провел там немало приятных часов и, кажется, впервые в жизни начал по достоинству оценивать эту счастливую пору. Конечно, какая беда случится, если он пропустит там стаканчик, да и девчонки из задних комнат не представляют опасности, ведь они часто меняются и навряд ли какая-нибудь из "стареньких" все ещё работает там и узнает его. И все же риск был велик, и всякий раз когда такая мысль закрадывалась в его голову, он её отметал. У него ещё будет время на эти развлечения — вот только выполнит работу, получит бабки. Хотя, конечно, ужасно жалко…

Вечером в понедельник, накануне рокового проезда кортежа по улицам Рио-де-Жанейро, Насио сидел в кресле перед телевизором, пытаясь следить за развитием сюжета старой испанской мелодрамы, который уже в момент её появления на экранах тридцать лет назад был маловразумительным и ничуть не улучшился после дублирования картины на португальский. Бред какой-то! Он наклонился вперед и стал крутить ручку переключателя каналов: он попал на женщину, то ли объяснявшую, то ли рекомендовавшую какой-то кулинарный рецепт, потом на грудастую и голосистую певицу, которую ничуть не не смущал оператор, протягивающий телевизионный кабель между её ног, и наконец на мужчину, лихорадочно шарящего в ворохе бумажек в поисках последнего сообщения.

Нет, хватит! Он выключил телевизор, вскочил на ноги и беспокойно пробежался по номеру. Слава Богу, завтра конец этой бессмысленной отсидке в гостинице. На комоде лежали его очки в золотой оправе и дурацкие подкладки под щеки. Он не снимал усов и резиновых перчаток и теперь стал яростно чесать верхнюю губу, как обычно раздражаясь зуду от засохшего на коже гуммиарабика и ещё более раздражаясь оттого, что в перчатках-то и почесаться как следует невозможно.