Рискнуть и победить (Убить демократа)

— Вы уверены, что я захочу это сделать? — спросил я.

— Да, — кивнул этот человек, который назвался смотрителем маяка Столяровым. — Чуть позже я объясню почему. А пока — одно предупреждение. Вчера в половине второго ночи вы покинули гостиницу «Висла» через черный ход и таким же незаметным образом вернулись в нее в начале пятого утра. Вы были в этой же одежде, что и сейчас?

— Нет, — сказал я. — Я был в обычных барахольных шмотках.

— Разумно. Очень разумно, — покивал Столяров. — Вам было известно о чипах?

— Догадывался.

— Значит, о вашей отлучке из гостиницы знаю только я. А люди, которые начинили вашу одежду, ваш гостиничный номер и вашу машину «жучками», об этом не знают. И не узнают. Во всяком случае, если и узнают, то не от меня. Но нам все-таки нужно слегка подстраховаться. Ваша поездка в порт зафиксирована. Вас могут спросить, что вы делали сегодня в порту с 18.30 до того времени, когда наш разговор будет закончен. Что вы ответите?

— Ничего. Это никого не касается.

— Не лучший ответ. Нет, не лучший. Если вы, конечно, специально не хотите возбудить излишних подозрений. А этого, как я понимаю, вы не хотите. Вы не сможете сказать и то, что были здесь по каким-то своим делам и разговаривали со знакомыми. Потому что все чипы молчат. Остается один вариант. И он кажется мне даже элегантным. Вы приехали в порт, оставили машину на стоянке возле пароходства, подошли к берегу моря в районе маяка и просто сидели на камне, глядя на маяк, слушая ревун и успокаивая нервы шумом волн. Есть люди, которые очень любят молча и подолгу сидеть на берегу моря. Вы любите?

— Возможно. Или нет. Не знаю, — ответил я.

— А я не люблю, — заметил смотритель. — Больше скажу. Терпеть не могу моря. Я в детстве жил в Сибири и люблю лес. А от одного вида волн меня тянет блевать.

— Зачем же вы здесь работаете?

— Это очень удобное прикрытие. Во всех отношениях.

— Но вам же приходится плавать и на моторках, и на катерах.

— Увы, — со вздохом согласился Столяров. — Вы хотите спросить, как я борюсь со своей водофобией? А никак. Иногда блюю перед тем, как залезть в моторку. Иногда после. А чаще — во время всей поездки. Вы хотите разговаривать здесь или пройдем в дом?

— Наш разговор записывается?

— Нет. Технически это элементарно, но не вижу в этом никакой необходимости. У меня хорошая память, и все важное я запомню, а вам иметь запись нашего разговора попросту опасно — ее могут обнаружить. И это вызовет массу вопросов, крайне нежелательных. Как для вас, так и для меня. И даже особенно для меня.

— Тогда давайте останемся здесь, — предложил я. — В конце концов, я приехал посидеть у моря и посмотреть на волны. И послушать дыхание Балтики. Скажите, в самом деле пахнет свежим лесом или мне кажется?

— Нет, не кажется. Минут пятнадцать назад в Копенгаген прошел лесовоз. Это запах свежеразделанной сосны. Он очень устойчив в тихую погоду. Это единственное, что меня чуть-чуть примиряет с морем.

Он подвел меня к каменной скамье на самом берегу и закурил.

— Вам не предлагаю, поскольку вы не курите. Выпить тоже не предлагаю, так как вы не пьете. Сам бы я с удовольствием выпил, но у нас не так уж много времени, чтобы отвлекаться. Вас удивило, что я знаю о вашей вчерашней тайной отлучке из гостиницы? Как раз в это время в «линкольн» Кэпа можно было заложить взрывчатку и поставить радиовзрыватель. Собственно, именно в это время так и было сделано.

— Вы думаете, что это сделал я?

Столяров улыбнулся и слегка покачал головой:

— Нет, не думаю. Кто-то мог бы и подумать. Но я даже мысли об этом не допускаю.

— Почему? — спросил я.

— По очень простой причине, — ответил Столяров. — Потому что это сделал я.

Нечасто слышишь такие заявления. Мне потребовалось некоторое время, чтобы обдумать его слова хотя бы в самых общих чертах. Столяров правильно понял причину моего молчания.

— Вас интересует: зачем? Я объясню. Чуть позже. Пока же могу сказать, что я слышал все, что происходило в вашем номере. И разговор с Кэпом. И даже ваш последующий разговор с подполковником Егоровым.

— Каким образом?

— Там, где стоят десять чипов, может появиться и одиннадцатый.

— Его могут найти.

— Мне понравились ваши слова о том, почему одиночка может выиграть у самого могучего государства. Потому что он принимает решения сам и очень быстро, по мере необходимости. Могу дополнить вашу мысль. Спецслужбы пользуются тем, что им дают. А одиночка — тем, что ему нужно. Мой чип из нового поколения. Он саморазрушается при любой попытке локации или блокирования. И по сигналу из центра связи. Этого чипа в вашем номере уже нет. Он превратился в никчемную пластмассовую труху, назначение которой не сможет определить даже самый опытный эксперт. Я решил, что ничего серьезного в вашем номере больше происходить не будет. И думаю, что я прав. Вы понимаете, для чего я вам обо всем этом рассказываю?

— Да. Вы хотите вызвать меня на ответную откровенность.