Рискованное приключение

— Я… — Я сглотнула. — Макс, тебе больше не нужно заботиться обо мне.

— Заткнись, Герцогиня.

— Нет, Макс, ты не…

Он снова наклонил голову и поцелуем заставил меня замолчать.

Потом, не отрывая губ, он повторил:

— Милая, я сказал, что мы поговорим об этом позже. Хорошо?

— Хорошо, — прошептала я. А что еще мне оставалось?

Макс отстранился от меня, только чтобы поцеловать в лоб, и сказал:

— Поехали.

Хорошо, что он взял меня за руку, потому что как только его губы коснулись моего лба, я закрыла глаза и не могла думать ни о чем, кроме этого нежного поцелуя, так что нуждалась в том, чтобы он вел меня.

* * *

Когда Макс привез меня обратно в коттедж после нашего визита в небольшую местную больницу, у него не возникло трудностей с поисками замка в двери, потому что перед уходом он мудро включил фонарь на крыльце.

Не отпуская моей руки, он провел меня внутрь и щелкнул выключателем. В небольшой гостиной зажглась лампа рядом с диваном. Продолжая держать меня за руку, Макс запер дверь, и тут зазвонил его мобильный.

Макс достал его из заднего кармана и посмотрел на экран.

Потом он сжал мою ладонь и негромко сказал:

— Готовься ко сну, дорогая, я вернусь через минуту.

Я уставилась на него. Что значит «вернусь через минуту»?

Не успела я задать свой вопрос (хотя я, наверное, все равно не стала бы спрашивать), как Макс отпустил мою руку, открыл телефон и приложил его к уху:

— Да?

Опустошенная страхом, адреналином и приступом рыданий, подобного которому еще никогда не испытывала за всю свою историю, а у меня была длинная история рыданий, я поняла, что у меня не осталось сил на споры или даже обсуждение происходящего. На самом деле мне едва хватало сил, чтобы стоять. Поэтому я поплелась в ванную, включила свет и достала из сумки пижаму.

Я полагала, что Макс просто привезет меня сюда, чтобы я могла приготовить завтрак для Норма и Глэдис, а потом уедет. После всего, что произошло утром, несмотря на то, что он сказал мне, что приехал забрать меня «домой», я не совсем поняла, что он имел в виду. Хотя я предположила, что он делает это по просьбе моей мамы, потому что у нее был его номер, а Макс, будучи Максом и несмотря на случившееся между нами, выполнил бы ее просьбу, потому что она ему нравилась и потому что это было в его характере.

Конечно, он поцеловал меня три раза, и этого я совсем не понимала.

Больше того, по дороге в больницу, как и обещал, он позвонил в полицейский участок Гно-Бон и рассказал им, что сделал Дэймон и что я приеду завтра, чтобы выдвинуть обвинения. После этого он взял меня за руку, но не положил ее себе на бедро. Вместо этого он положил наши соединенные руки на мое бедро и отпускал мою ладонь, только чтобы переключить передачу, после чего каждый раз снова брал меня за руку. Помимо этого он мало говорил, но вел себя мягко, даже заботливо, хотя явно думал о чем-то своем.

И, думается мне, после всего случившегося утром и после того, как он нашел меня, избитую Дэймоном, мысли эти не были приятными.

Положительной стороной поездки в небольшую местную больницу посреди ночи оказалось отсутствие очереди. Очень быстро мы выяснили, что мои ребра и нос не сломаны, а только ушиблены. Несмотря на то, что опухоль удалось уменьшить при помощи льда, синяки уже начали проявляться, включая бок, на котором проступил красный выгнутый след в форме носка ботинка. К моему ужасу и по настоянию Макса, мое туловище и лицо сфотографировали, и, когда мы уезжали, врач пообещал нам с Максом прислать фотографии и медицинское освидетельствование в полицейское отделение Гно-Бон.

Всю дорогу до коттеджа Макс молчал, так же как и я, но продолжал держать меня за руку.

Я слышала его приглушенный разговор в другой комнате, пока раздевалась и надевала пижаму. Потом я огляделась, в первый раз осмотрев коттедж.

Владельцы жили в доме примерно в четверти мили дальше по дороге, которая вела к коттеджному комплексу. Это явно был семейный бизнес, у них даже не было офиса, просто запирающийся шкафчик для ключей рядом с входной дверью и книга регистрации постояльцев на столике с тонкими ножками под ним.

Теперь я увидела, что они гордились своими коттеджами. Комната была чистой, деревянный пол выглядел недавно перестеленным и теплым, серовато-зеленые стены также были недавно покрашены. Тут и там обнаруживались признаки того, что люди приложили немало усилий. Толстые сине-зелено-бежевые половики, картины на стенах, подобранные со вкусом, а не просто в попытке хоть чем-то украсить. На кровати не плед, а пуховое одеяло, мягкое и воздушное, в пододеяльнике, перекликающемся с зеленым цветом стен и синим и бежевым на половиках, а также с вкраплениями коричневого и серого. На двуспальной кровати лежало четыре мягких подушки, а не две непривлекательные тонкие. Там даже было несколько декоративных подушечек, которые тоже совпадали по цветовой гамме с отделкой комнаты, а на каждой тумбочке стояли лампы с плотными абажурами, но сверху было устройство, с помощью которого можно направить лампу, куда нужно.