Рискованное приключение

Потом мои мысли переключились на ночную сорочку, которую я тоже купила специально для поездки. Хлопковая, бледно-розовая, на тоненьких бретельках, длиной до середины бедра, с плотно облегающим грудь лифом и низким вырезом на спине, открывающим лопатки. Подол и лиф были отделаны тонким кремовым кружевом.

Потом мне стало интересно, что Макс думает о моей сорочке и обо мне в ней.

Потом я заметила, что он не очень-то обращает внимание, потому что достает масло и джем. Я расстроилась, потому что вдруг поняла, что мне хочется, чтобы ему нравилась я в своей новой, хорошенькой, маленькой сорочке для приключения в Колорадо. Обычно я не ношу сорочки, а ношу пижамы, вроде тех, что была на Максе, но только в более девичьем стиле.

Макс посмотрел на меня и окликнул:

— Эй! Нина?

Я вздрогнула и спросила:

— Что?

Он усмехнулся:

— Детка, ты проснулась?

— Эм-м…

— Садись.

— Но…

— Садись.

— Хорошо, — пробормотала я, подумав, что это хорошая идея, вышла с кухни и села на стул.

Тост выскочил из тостера, Макс достал тарелку, положил на нее тост, намазал его маслом (больше, чем необходимо) и положил сверху джем (довольно много, но я не собиралась жаловаться).

Потом он повернулся, подвинул тарелку ко мне и вернулся к кофеварке.

— Нина, утес, — напомнил он.

— Прости?

Макс налил кофе в кружку, положил сахар и достал из холодильника молоко.

— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной на утес.

— Какой утес? — спросила я, наблюдая за тем, что он делает. Я поднесла тост ко рту и откусила кусочек.

Виноградный джем. Амброзия.

— Он находится на границе моей земли. Хочу показать тебе.

Макс плеснул молоко в кофе, размешал, развернулся и поставил кружку передо мной.

Я потеряла нить разговора и уставилась на кофе.

Один раз. Он один раз наливал мне кофе. И он запомнил, как я его пью.

Найлс делал это сотни раз, но так и не потрудился запомнить.

— Господи, Нина, — произнес Макс, и было похоже, что он смеется.

Я тряхнула головой и посмотрела на него. Точно, смеется.

— Что смешного?

— Ты. С утра ты похожа на зомби.

Я почувствовала, как мои брови нахмурились, и сказала:

— Нет, не похожа.

В ответ мне досталось: «Детка» и усмешка.

Он повернулся к кофеварке, налил другую кружку, черный, без сахара, сделал глоток и положил еще хлеба в тостер.

— Оденься потеплее, — велел он, снова повернувшись ко мне и прислонившись к столешнице. — И возьми с собой камеру, если есть.

— Камеру?

— Виды на утесе. Тебе захочется сфотографировать.

Я решила, что мне необходим кофеин, так что оставила тост и сделала глоток из кружки, а потом еще один, потому что Макс делал отличный кофе.

Собираюсь я на какой-то утес вместе с ним?

Нет, не собираюсь.

И все-таки мне хотелось. Я никогда не была на утесе в горах Колорадо. Наверное, я вообще не была ни на каком утесе. На самом деле я даже не очень-то представляла себе, что такое утес.

И потом, у меня же приключение, верно? Я живу полной жизнью, выметаю паутину, получаю новые впечатления. Я могу поселиться в гостинице в городе или уехать в Денвер и после того, как Макс покажет мне свой утес.

— Хорошо, — сказала я, сделав еще глоток кофе, и откусила вкуснейшего тоста с маслом и джемом.

Ладно, я и так уже была идиоткой. Могу побыть таковой еще несколько часов, чтобы посмотреть утес. А потом, после того как разрешу себе побыть идиоткой, я снова стану умной, здравомыслящей и рациональной. Но быть умной, здравомыслящей и рациональной — скучно. Я уже долго была такой и заслужила перерыв.

— Это было легко, — заметил Макс.

Я откусила еще кусочек и посмотрела на него:

— Что?

Он медленно покачал головой и пробормотал:

— Ничего, дорогая.

Потом он глотнул кофе, а его глаза уставились мне за спину, брови нахмурились, и я увидела, как напряглось его тело.

Это было занятное, даже захватывающее, но несколько пугающее зрелище. У Макса было мощное тело, и видеть, как он мгновенно настороженно подбирается, — удивительно.

— Какого хрена? — буркнул он. Я отвела глаза от его тела, повернулась на стуле, все еще держа тост в руке, и посмотрела в окно.

Рядом с «Чероки» парковался зеленый армейский внедорожник с полицейскими мигалками на крыше и большой звездой на двери.

От этого вида мое тело тоже напряглось.

— Полиция? — спросила я, хотя это было очевидно.

— Да, — тихо проговорил Макс, но я расслышала, что он двигается.

Из внедорожника вышел мужчина в джинсах, плотной байковой рубашке, стеганом жилете и ковбойских сапогах. На поясе у него висели значок и пистолет. Мужчина был среднего роста, с проседью в черных волосах, с небольшим пивным животиком над огромной пряжкой ремня, но все еще выглядел подтянутым. Он посмотрел на дом и направился к ступенькам.

Макс открыл дверь прежде, чем мужчина дошел до нее. Я застыла на стуле, глядя на происходящее.

— Мик, — поприветствовал Макс мужчину.

— Макс, — ответил тот, входя.

— Что случилось? — спросил Макс.

Взгляд Мика упал на меня, и я медленно осознала, что на мне только коротенькая бледно-розовая ночная сорочка.

Мик посмотрел обратно на Макса, явно не удивившись тому, что у того на кухне сидит женщина в коротенькой бледно-розовой сорочке, и объявил:

— Кое-что произошло.