Рискованное приключение

— Но… — сказала Минди моей спине, пока я нарезала банан в миску, — Макс говорил, что ты американка.

— Я родилась здесь, — сказала я банану. — Моя мама американка, а отец англичанин. Они развелись, когда я была еще ребенком, и отец переехал туда.

Я закончила с бананом, выкинула шкурку в мусорное ведро под раковиной и принялась мыть ягоды.

— Значит, ты возвращалась туда, чтобы видеться с отцом? — предположила Минди.

— Нет, отец не вспоминал о моем существовании, пока не женился снова. Его вторая жена родила ребенка, моего брата. — Я выключила воду и встряхнула ягоды в пластиковом контейнере, чтобы избавиться от излишков воды. — Он хотел, чтобы его сын знал свою сестру.

— Тогда ты и стала ездить? — предположила Минди.

— Да, мне было около семи.

— Здорово, что у тебя есть брат, — счастливо объявила Минди за моей спиной, и мои глаза машинально закрылись, когда я снова ощутила удар в живот, на этот раз другой, но тем не менее знакомый, что случалось со мной довольно часто за последние три года, но всегда было больно.

— Да, здорово, — сказала я и открыла глаза, потом повернулась к миске и положила в нее немного ягод из контейнера.

Отставив контейнер в сторону, я подняля глаза на Макса и заметила, что он внимательно следит за мной, старательно сохраняя спокойное выражение лица, но глаза его были встревоженными.

— Где мои мюсли? — спросила я.

— В шкафчике с овсянкой, — ответил он, и я повернулась в ту сторону.

— У меня есть брат, — поделилась Минди. — Мы очень близки, но сейчас он живет в Сиэттле. Это и плохо, и хорошо, потому что иногда он вмешивается в мою жизнь. Понимаешь, о чем я?

Да, я понимаю, что она имела в виду. Если бы ее брат знал, что у нее отношения с этим горным ловеласом, которому столько лет, что он мог бы быть ее намного более старшим братом, то ее настоящий, проживающий в Сиэттле брат вмешался бы в ее жизнь.

Но я этого не сказала, а сказала:

— Конечно.

— Ты близка со своим братом? — спросила она.

Я насыпала мюсли к ягодам, поставила коробку и ответила:

— Я переехала в Англию насовсем из-за него.

— Да? — подтолкнула Минди.

— Да, — сказала я, выкладывая в миску йогурт и не выбирая слова, даже не задумываясь, почему вообще заговорила об этом. — Он служил в армии, и его послали в Афганистан. Там ему взрывом оторвало ноги. — Я услышала, как ахнула Минди, и ощутила, как от Макса исходит нечто, но сейчас я была невосприимчива, как будто находилась в каком-то другом мире. — Мой отец, которого не назовешь хорошим человеком, отвернулся от своего золотого мальчика, когда узнал, что он больше не… — Я запнулась, но потом продолжила: —…золотой.

Я покачала головой от воспоминания, которое до сих пор приносило боль, и закрыла йогурт крышкой.

— Его невеста порвала с ним, и ему было трудно привыкнуть к новой жизни. Так что я переехала в Англию, чтобы помочь.

Пока я перемешивала фрукты с мюсли и йогуртом, на кухне стояла тишина. Повернувшись к Максу и Минди, я увидела, что они оба вылупились на меня. Вернее, вылупилась Минди, а Макс пристально наблюдал за мной.

Тишину нарушила Минди, тихо сказав:

— Боже, Нина, мне так жаль. Сейчас он в порядке?

— Нет, — резко ответила я, глядя прямо на нее. — Чарли так и не привык. Три года назад он совершил самоубийство.

— Срань господня, — выдохнула Минди, и я увидела, как побледнело ее лицо.

— Так оно и есть, — сказала я.

— Минс, будь добра, поднимись наверх и надень одну из моих футболок, чтобы поехать в город, хорошо? — сказал Макс, Минди перевела взгляд на него и тоже заметила, что он наблюдает за мной. Она вздрогнула и спрыгнула со стула.

— Да, точно… футболку… — И она замолчала, переводя глаза с Макса на меня.

— Просто оставь нас ненадолго, ладно? — приказал Макс, не отводя от меня взгляда.

Она не ответила. Или, возможно, ее ответом стало то, как она подскакивая поскользила прочь.

Я посмотрела на Макса и принялась за свой завтрак.

— Что это было? — спросил Макс, не двигаясь в мою сторону.

— Что? — спросила я в ответ с набитым ртом, даже не задумываясь о том, что разговаривать с набитым ртом невежливо.

— Ты два дня закрываешься от меня, а теперь делишься трагедией и делаешь это вот так? — спросил Макс, и я поняла, что он выглядит сердитым. — Что происходит? — потребовал ответа он.

— Минди спросила, — объяснила я, когда проглотила.

— Не надо было говорить ей так, — ответил Макс.

— Ох, извини, Макс, — сказала я, мой голос звенел от язвительности. — У нее что, тонкое душевное устройство? Мне нужно было уберечь ее от этого?

— Да, было бы неплохо, учитывая, что три недели назад ее изнасиловали, а ее парень оказался гребаным мудаком.

Я почувствовала, как каждая клеточка моего тела застыла, и уставилась на него.

— Что? — прошептала я.