Рискованное путешествие

— Маленькая лгунья, — пристыдил он девушку и неожиданно рассмеялся. — Если я смог это сделать на «Ариадне», при миссис Мейкпис, которая, как оказалось, была всего в нескольких шагах от нас, в цивилизованной обстановке и в обществе цивилизованных людей, с чего мне колебаться и не повторить этот эксперимент здесь? В конце концов, теперь мы гораздо лучше знаем друг друга, чем тогда. Практически вы спали в моих объятиях. — Зловещий, злорадный блеск в его глазах внезапно наполнил девушку ужасом и болезненным замешательством. — На корабле мы не смогли бы сделать это без того, чтобы миссис Мейкпис не потребовала бы, чтобы я женился на вас, а капитан предложил бы свою каюту для свадебной церемонии. Но здесь, на этом затерянном в океане острове, ничто не мешает нам познакомиться поближе, не правда ли? Тем более, что Роландс отсутствует!

Испуганная Карин начала пятиться от него, а он наступал на девушку с безжалостной улыбкой. Как это было уже однажды, он схватил девушку и заключил в свои сильные объятия. Карин ощущала его крепкое мускулистое тело, когда он сильно прижал ее к себе.

— Не смотрите на меня так, будто я веду себя как ненормальный, — сказал он, сверкнув белозубой улыбкой. — Это вовсе не ненормально, а, наоборот, совершенно естественно! А если бы вы этого не хотели, вам не следовало принимать мой вызов и купаться вместе в лагуне. Тем более когда рядом не было Роландса или какой-нибудь компаньонки, которая опекала бы вас!

И с растущим ужасом, заставившим ее ожесточенно сопротивляться Кенту, девушка почувствовала, как он жестко поднял ее лицо и запрокинул ей голову, так что чуть не сломал ей шею. Его твердая рука больно сжимала ей ребра, и она испугалась, что не сможет вырваться из его мощной хватки.

И когда он впился в ее губы грубым поцелуем, по-прежнему усмехаясь, ее охватило полное отчаяние. Отчаяние и внезапная слабость… пока он совершенно неожиданно не ослабил объятия и не прошептал:

— Вы… вы такая нежная и прекрасная… такая упоительная! На своем веку я целовал многих женщин, но ни одна из них не давала мне такого дивного ощущения!

И затем, к своему крайнему смятению, девушка вдруг осознала, что прильнула к нему и полностью отдалась его властному и нежному поцелую.

— Вот это правильно, рыжик, — одобрил Кент, — не надо бороться со мной, как разъяренная тигрица, станьте настоящей женщиной. У нас с вами есть чем поделиться друг с другом! Есть чему друг друга научить! И на этот раз я запрещаю вам одаривать меня пощечиной!

Карин и не собиралась этого делать, но почти сразу же после его слов ей удалось вывернуться из его рук. Стремительно убегая от него по направлению к лесу, она слышала за собой его голос, в котором звучали раздражение и удивление.

— Какого черта вы убегаете? Я думаю, мы начали нравиться друг другу… — Он побежал за девушкой. — Карин! Карин! — кричал он, быстро сокращая расстояние между ними.

По мере приближения к лесной опушке берег повышался, и, хотя девушка бежала легко и грациозно, как лань, охваченная безумным желанием скрыться от него, мужчине спортивного сложения нетрудно оказалось нагнать ее. Кент схватил девушку, когда она почти добежала до укрытия. Задыхаясь, она с неистово горящим взором обернулась к нему, и Кент взял ее за плечи и легонько потряс.

— Карин, что в вас вселилось? Я не собираюсь съесть вас или ограбить… — В уголках его губ пряталась улыбка. — Я только подумал, что настала пора, когда мы можем попытаться узнать друг друга немного ближе, но, видимо, вы на это не согласны. В таком случае, поверьте мне, я не стану навязываться вам!

Она подняла взгляд и увидела совсем рядом его веселые и спокойные глаза, и то, что у него такой насмешливый вид после этого его поцелуя, совершенно не похожего на тот, первый, почему-то до глубины души потрясло девушку. Этот его поцелуй до такой степени увлек и захватил ее, что она потеряла волю и на какое-то время даже прильнула к нему. Но больше этого никогда не будет, мысленно пообещала себе оскорбленная Карин.

Значит, эти последние несколько дней не внесли существенной разницы в отношение Кента к ней. На корабле он презирал ее и только снисходил до разговоров с ней. С тех пор как на борту «Ариадны» вспыхнул пожар, случались моменты, когда они оказывались в такой близости, что сама мысль о подобном изменении в их поведении раньше только шокировала бы ее, как и любую другую девушку, если уж на то пошло. Но сейчас, когда он должен был бы сохранять свою отчужденность, Уиллоугби неожиданно стал относиться к ней, как будто никогда ее не презирал и как будто главная цель его жизни заключалась в желании защищать и оберегать ее.

Ей следовало бы понять, что в человеке его типа желание защищать появляется не благодаря увлеченности объектом защиты, не оттого, что он изменил саму основу своего поведения, а лишь из-за временной победы лучшей стороны его натуры, вызванной сложившимися обстоятельствами. Даже Роландс старался щадить ее, но он всегда очень высоко о ней отзывался… так что если бы Роландс проявил желание поухаживать за ней, это было бы совсем другое дело.