Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ)

И тут вставал вопрос — нужно ли это ей, Гвен, и маркизу Аллейну? Нет, ей не нужно. Уже при виде этого поцелуя ее обдало жаром ревности; а, если ее прекрасный Саймон окажется в постели с этой пустоголовой девчонкой… Нет, она этого не допустит! Она еще не знает как — но не бывать тому!

Гвен провожала взглядом стройную фигуру Саймона, который медленно направился к замку вслед за Евой. Она вернет его себе! Любой ценой вернет! Быть может, он поможет ей освободиться от Аллейна…

Когда-то, когда она еще не так много знала о маркизе, она надеялась стать его женой. Он обещал ей это, и неоднократно. Но позднее баронесса узнала Аллейна ближе, — и с тех пор уже радовалась, что он не держит свое слово. Этот человек олицетворял собой саму смерть.

А Саймон… Саймон сделает ее счастливой. Она согласна жить с ним даже не обвенчанной, — пусть только он, как прежде, приносит ей деньги и драгоценности.

Гвен вздохнула и вышла из-за дерева. Она собиралась идти в замок, но внимание ее привлек мятый конверт, лежавший около скамейки, на которой сидела Ева. Баронесса подошла и подняла конверт. Достала из него листок бумаги — и прочла:

«Рано ты за муж сабралась. Забыла што со мной павенчана. За измену придеца бальшую цену заплатить. И не смей об этам письме никому гаварить иначи слизами умоешься. Я рядам и все вижю. Джек Гром».

Ева вернулась в замок во взвинченном состоянии. Поцелуй Догерти пробудил в ней ощущения необычные, странные… и в то же время приятные. Прикосновения его губ обещали что-то, чего Ева и хотела, и боялась, что манило и влекло, хоть и было подернуто флером загадочности.

Одно она знала точно: он был очень красив. И так храбро бился за ее честь! Это было как в рыцарском романе. Ева увлекалась подобным чтением очень давно и была достаточно реалисткой, чтобы не грезить о любви, подобной той, что воспевали авторы таких книг. Но она не могла не признать, что поединок на ее глазах, которому она была причиной, смертельный и кровавый, между двумя красивыми мужчинами, возбудил ее, заставив почувствовать себя героиней самого настоящего романа.

А Джеймс Догерти… Загадочный мужчина! Лицо накануне у него было белое, как маска, хотя на самом деле он такой загорелый. И зачем он носит этот ужасный парик?

У него такие красивые волосы, выгоревшие на солнце, почти белые, которые так интересно оттеняют смуглость лица. А глаза серо-зеленые, в которых так и пляшут веселые искорки.

Какое-то время Ева стояла у окна, бездумно улыбаясь и накручивая на палец каштановый локон. И вдруг — вспомнила о письме Джека Грома! Ее мечтательность как ветром сдуло. Грудь сдавило холодом, будто сверху навалилась глыба льда. Джек Гром! Ее муж! Мерзкий старик, за которого она вышла замуж против воли. Который утонул… А теперь оказался жив — и написал ей это жуткое письмо!

Рука Евы полезла во внутренний карман платья за роковым конвертом… Но тут на пороге возникла горничная и сообщила, что к мисс Корби гостья. Ева вытащила руку, оправила платье и изобразила на лице радость по поводу визита посетительницы.

Вошла баронесса Финчли, ее двоюродная тетка. За нею следовал слуга с коробками и свертками.

…Ева с нескрываемым восторгом рассматривала подарки своей тетки. Таких чудесных изысканных вещей ей еще никто не дарил. И, надо заметить, некоторые вещички были весьма фривольными, и именно они возбуждали особый интерес девушки, заставив на время забыть о злополучном письме Грома.

— Французы знают толк в красоте, — улыбнулась Гвендолин, невольно сама заражаясь восторженным состоянием своей племянницы.

— Это просто великолепно, тетушка!

— Милая моя, только не называй меня тетушкой, — поморщилась баронесса. — Я, конечно, не твоя ровесница… Но не настолько еще стара, чтобы спокойно относиться к такому определению нашего родства. Для тебя я — Гвендолин, или просто Гвен.

— Хорошо, Гвен… А это что? О, я не знаю, как вас и благодарить! — воскликнула Ева, любуясь шелковыми перчатками с изысканным золотым узором.

— Ну что ты, дорогая, — отмахнулась Гвен. — Маленькие пустячки. Хотя твоя ханжа-матушка вряд ли когда-нибудь баловала тебя подобными изысками.

Ева была слегка обескуражена, что тетка посмела столь непочтительно говорить о матери, но не могла с ней не согласиться. А веселый блеск глаз Гвен раззадорил девушку.

— Не смущайся, дорогая моя, я ведь все понимаю. Твоя матушка всласть накомандовалась мною в свое время, — Гвен смешливо сморщилась, и Ева невольно хихикнула. Тетка начала рассказывать ей о своем детстве, и девушка невольно заслушалась, забыв обо всех своих проблемах. Гвен была прекрасной рассказчицей и могла болтать без умолку. Ева так увлеклась, что не заметила, как пролетело время.

Она смотрела, как баронесса достает очередную коробку и сама открывает ее. Ах, как чудесно было бы, если бы Гвен приехала раньше, когда леди Корби только начинала готовить замок к торжеству! Подготовка и примерка нарядов прошли бы куда веселее.