Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ)

Кучер понимающе кивнул и тронул лошадей. Гвен же двинулась к парадному входу, сдерживаясь что было мочи, чтобы не побежать, и повелительно бросив на ходу Гиббсу:

— Не провожай меня!

79.

Больше всего, попав в спальню маркиза, Ева сожалела о двух своих промахах. Первый промах — своим сопротивлением она добилась того, что Гиббс связал ей сзади руки, сделав абсолютно беспомощной. Второй — что она узнала своего похитителя и назвала по имени. Но тут Ева не смогла сдержаться, так была она изумлена.

Маркиз Аллейн! Он был представлен ей матерью еще в самом начале ее первого сезона. Ева даже танцевала с ним, и сейчас вспомнила, какими неприятно липкими были его пальцы и каким маслянистым взгляд маленьких, холодных — несмотря на улыбку — глаз.

С тех пор, как Ева стала женой Джека Грома, она многое узнала и поняла, и стала смотреть на высший свет иначе. Она не была больше наивной девочкой, верящей в то, что окружающие ее люди ведут безупречный образ жизни и думают всегда то, что говорят.

Но, даже многое поняв и больше не глядя на мир сквозь розовые очки, Ева не была готова к такому чудовищному открытию, каким стало для нее узнавание маркиза.

Он казался таким утонченным аристократом, таким джентльменом, с его безукоризненными манерами!

Уже произнеся его имя, она сообразила, что, конечно, он убьет ее. Живые свидетели его злодеяний ему не нужны.

Уверенность в том, что ей уготована самая страшная участь, подтверждала и обстановка спальни маркиза: вся она была выдержана в двух цветах — черном и алом, создавая впечатление преисподней. Не хватало только изображений пляшущих чертей; но их с успехом заменяли три огромные, в человеческий рост, картины, каждая из которых занимала целую стену. На всех трех были изображены безобразные сцены изнасилования обнаженных женщин. Белые, искаженные ужасом, лица; вытаращенные глаза, простертые в напрасной мольбе руки и отверстые рты были настолько выразительны и так напоминали в полутьме покоев живых людей, что Еве, у которой нервы были натянуты, как струна, в какое-то мгновение показалось даже, что она слышит и вопли несчастных жертв, и грубый смех их мучителей.

Она стояла посреди спальни, тщетно оглядываясь в поисках спасения. Но нет, это только в романах в последнюю секунду на помощь попавшей в плен даме приходит храбрый верный рыцарь! Ее рыцарь, увы, избит и крепко заперт, а больше в этом ужасном доме никто не поможет ей…

Гиббс, поклонившись, вышел, и Ева осталась наедине с маркизом. Он смотрел на нее с улыбкой, от которой кровь стыла в жилах, а ноги подкашивались. Он молчал, и молчание это было жутким и осязаемым. Словно он был гигантским пауком, а она мушкой, попавшей в его паутину; и вот он спеленывает ее в липкий мягкий кокон, готовясь медленно выпить из нее кровь… Мужество покинуло пленницу. Она была целиком во власти этого чудовища, и спасения не было.

— Милая моя миссис Шелтон, — начал, наконец, он своим вкрадчивым тихим голосом, — мне крайне неприятно, что Гиббсу пришлось связать вам руки. Давайте договоримся: я вас развяжу, но вы обещаете стать послушной, и будете делать все, что я вам велю.

Ева судорожно сглотнула, но не ответила: спазм сжал горло. Кажется, ее молчание радражило его. Он шагнул к ней и, цепко взяв за подбродок, приподнял ее лицо.

— Дорогая, впереди у нас много времени. Я научу вас покорности, раньше или позже. Но в ваших интересах, чтобы вы сами захотели учиться. Ведь от этого зависит и ваша жизнь, и жизнь вашего супруга.

— Вы его не убьете? — Голос, наконец, вернулся к ней.

Он засмеялся, — и она содрогнулась.

— Пока нет. Как я сказал, это зависит от вас, сколько он еще проживет.

— Тогда… я согласна. На все. — Она сказала это быстро, не раздумывая. Если думать, то можно сойти с ума.

— Ваша самоотверженность и любовь к мужу делают вам честь. Но запомните: если вы начнете делать глупости, Гиббс неподалеку. Он и вас сразу скрутит, и над вашим мужем поизмывается. Поверьте, он на это мастер.

Она кивнула. Тогда он развязал ей руки. Пока он возился с узлом, она вновь оглянулась по сторонам. Несколько кресел, два стола — большой и маленький, в изножье постели, не привлекли ее внимания. Но было кое-что, за что ее глаз зацепился. Канделябр с тремя горящими свечами на прикроватном столике. Кочерга в серебряной подставке около каминной решетки. Такие повседневные, незаметные обычно предметы… Сможет ли она воспользоваться одним из них?

Ударить человека по голове. Убить… Это нелегко — решиться на такое. Но она должна постараться. Если она ударит своего мучителя так, что он не успеет позвать громилу Гиббса на помощь, у нее останется маленький, но шанс. Спастись самой — и попробовать спасти Саймона. Но пока надо постараться изображать покорность, чтобы усыпить подозрения маркиза.

Он, между тем, развязал ей руки и уселся в глубокое кресло у камина, широко расставив ноги. В руках у него вдруг появилась тонкая трость. Он поглаживал ее белыми пальцами, унизанными перстнями. Вид у него был самый довольный.