Рискуя и любя

— Пройдет еще много времени, прежде чем ты окажешься в достаточно хорошей форме для подобных штук.

— А это зависит от того, как быстро ты меня выходишь.

— Мы не станем торопиться. Поврежденная печень не заживет в два дня.

К тому же Ниема потеряла часть селезенки, и пуля задела два ребра. С другой стороны, Джон жив, а это самое главное. Если бы она не отвлекла внимание на себя, его пристрелили бы на месте.

— Зачем ты это сделал? — спросила она, откинувшись в кресле и нахмурившись. Наконец-то она может задать ему вопрос, который мучил ее все это время. — Зачем ты стал наступать на Ронсара?

— Этот мерзавец целился тебе в голову, — ответил он. — И я потерял самообладание. Так случается всегда, когда речь идет о тебе.

— Так не может продолжаться.

— Я постараюсь исправиться, — сухо пообещал он.

— А эту сделку, которую я заключила с Ронсаром… я еще не говорила о ней с Винеем. Она остается в силе?

— Конечно. Лучше и придумать нельзя.

— Мне показалось тогда, что это неплохая идея. Ронсару нужны деньги на лечение Лауры; ему все равно, каким способом он их получит. — Она помолчала и добавила:

— А вы можете достать для нее сердце?

— Мы пытаемся. Шансы невелики, но мы прикладываем все усилия. — Он вздохнул. — И если мы найдем подходящее донорское сердце, это будет означать, что более здоровый ребенок его не получит.

— Та информация, которой снабдит нас Ронсар, спасет жизни многим людям.

Они оба умолкли, взвешивая все «за»и «против» этого решения. Можно бесконечно обсуждать этическую сторону дела, но все зависит от того, касается ли это твоего собственного ребенка. Ниема могла понять безумную любовь Ронсара к своей дочери-инвалиду, однако тот, чей ребенок тоже нуждается в донорском сердце, будет совсем другого мнения об этой сделке.

Она оперлась руками о подлокотники кресла и медленно приподнялась. Джон тоже встал и протянул к ней руки, готовый в любой момент ее поддержать, как будто она — малышка, делающая первые шаги. Ниема улыбнулась ему.

— Не такая уж я хрупкая.

— Для меня ты самая хрупкая на свете драгоценность, — промолвил он, и по лицу его скользнула тень пережитого страха за ее жизнь. — Черт тебя дери, хватит героизма, слышишь?

— Предоставить тебе играть роль героя?

Он тяжело перевел дух.

— Да, предоставь это мне.

— Не могу. — Она прижалась щекой к его груди. — Герои — большая редкость в наше время. Если уж посчастливилось полюбить такого, надо его беречь как зеницу ока. — Как же ей повезло — она любила, была любима Далласом и теперь Джоном. Других таких нет на всем свете.

Он осторожно, чтобы ненароком не причинить боль, погладил ее по спине.

— Вот и я думал о том же.

Ниема коснулась губами его груди, вдыхая в себя его запах. Стоило ему дотронуться до нее, как она сразу потеряла нить разговора.

— О чем ты?

— Если уж посчастливилось полюбить героиню, надо ее беречь как зеницу ока. — Он приподнял ее лицо за подбородок. — Итак, мы с тобой теперь партнеры?

Ниема радостно улыбнулась.

— Партнеры, — ответила она, и они скрепили рукопожатием свой договор.