Рискуя всем

— Дай ему пару дней, чтобы он собрал хоть что-нибудь.

— Какой простой. Ты смотришь на это слишком легко. Ходят слухи, ты размяк.

— Я не размяк. Что-то не видел, чтобы ты хоть раз марал руки.

Отвлекшись, Уэйн нагнулся и выудил пару трусиков из пакета Серы. Боуэн постарался не реагировать.

— Что это? Носишь женское белье?

— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?

Уэйн нервно качнулся с носков на пятки.

— У тебя здесь девушка?

И снова желание спрятать ее в шкафу.

— Не понимаю, каким образом это касается тебя.

— Не понимаешь? Мы обсуждаем дела, пока за стеной сидит твоя новая сучка?

Боуэна обуяла ярость.

— Она спит, — выдавил он сквозь зубы, в надежде, что Сера услышит и последует "сюжету". — Я провел все утро, утомляя ее. Наверное, ты уже и забыл, чем обычно занимаются с женщиной наедине.

— Какие мы раздражительные.

— Ты закончил?

— Я не уйду, пока не удостоверюсь, что она не слышала ничего лишнего. Ты прекрасно знаешь, как не везет тем, кто знает больше, чем следует.

Дрискол встал у него на пути. Старик изогнул бровь. Боуэн редко бросал вызов Уэйну, поскольку технически по рангу тот стоял выше. Он знал его с детства, даже воспринимал как отца. Раньше. С жизнью Серы на кону ранги мало его волновали.

— Сомневаешься в моем выборе? Я не приглашал тебя.

Подбородок его гостя напрягся.

— Ты впервые напомнил Ленни. Я сейчас слезу пушу, — Боуэна затошнило. Хоть комментарий и неискренний, все равно парень почувствовал себя дерьмово. — Значит, ты в курсе, как он обращался с теми, кто допрашивал его. Ну, что ж, мальчик. Раз ты хочешь обыграть все именно так…

Дрискол сжал кулаки.

— Тебе пора, старик.

Уэйн рассмеялся, подходя к двери.

— Не думал, что твоим слабым местом станет девка. Могу я хотя бы рассчитывать на тебя вечером, или ты ведешь ее на Бродвейское шоу?

Уэйн не дождался ответа, дверь мягко захлопнулась. Боуэн запер ее на все три замка и направился в спальню. От того, что он увидел, сердце сжалось. Очевидно, Сера слышала все. Девушка лежала под одеялом, притворяясь спящей. Она даже навела легкий беспорядок, чтобы постель выглядела так, будто на ней недавно занимались сексом. Сера села, настороженно глядя на него. Парень прочистил горло в тишине.

— Во сколько тебе нужно быть на работе?

— В пять.

— Хорошо. Будь готова к четырем тридцати.

— Ладно, конечно.

Его охватило отчаяние. Ему хотелось закричать на нее, сказать, что она в ситуации, которая ей не по зубам. Умолять вернуться домой, чтобы он сам позаботился о деле. Дрискол хотел забраться в постель и посмотреть, собирается ли она использовать его, чтобы получить шанс собрать улики на Хогана за его спиной. Он много, чего хотел, но все ему было недоступно. Все, что Боуэну оставалось сделать — развернуться и оставить его личную версию искушения одну.

…

Поставив тарелку горячих крылышек на середину стола, Сера улыбнулась хору мужских голосов, прогремевшему "спасибо". Похоже, из-за вчерашнего вмешательства Дрискола, она превратилась в человека, которого опасно не уважать. Для официантки это, конечно, удобно. Но Серу уязвляло, что она заслужила такое отношение, лишь благодаря угрозам Боуэна. И не только угрозам. Парень сидел за баром, потягивая виски и стреляя глазами в любого, кто посмеет замарать ее хотя бы взглядом. Непрерывное наблюдение.

Людям становилось любопытно, так как они, очевидно, думали, что он встречается с ней. Ей не нужно этого, она не хотела, чтобы он защищал ее. Ее цель — тихо собирать информацию. А Боуэн мешал. Ее время истекало. Еще быстрее, чем раньше.

Дрискол позволил ей услышать все, что было сказано в гостиной. Все. Он даже не понизил голос, говоря о незаконно заработанных на азартных играх деньгах, о стычке с наркоторговцами. Это могло означать лишь одно. Он не планирует держать ее при себе долго. Нужно работать быстрее.

Лежа этим днем на кровати, девушка думала, что все уже кончено. Осознание этого отличалось от того, что она испытывала раньше. Слыша, с каким безразличием Боуэн говорил о ней, Сера ругала себя за глупость. Дядя постоянно обвинял ее в наивности. Он оказался прав. Какой бы проблеск света она ни увидела в Дрисколе, это всего лишь фасад! И, чтобы остаться в живых, не стоило забывать об этом.

Кроме того, она позволила себе поверить в зарождающуюся дружбу с Коннором. Разговоры о его больной матери, о жизни до переезда в Бруклин заставили ее чувствовать себя безопасно в их мире. Но это — лишь выдумки. Которые не гарантируют, что Коннор спасет ее жизнь, случись что. Вообще, для нее не свойственно так легко опускать свой щит. Может это Стокгольмский синдром? Да, она помогла Коннору, но это ничего не значит. Здесь все измерялось практическим результатом — зарабатывай деньги, выживай. Защищай свои интересы. Она давно научилась жить, не завися ни от кого. Пора проявить эти умения.