Рисса

Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Рисса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно несся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Риссе, замершей над тропой.

Азарт охоты сжал ее в жесткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком. Осторожная Рисса на мгновение замешкалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у нее хотят отобрать ее добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обостренное чувство опасности — все вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель… С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.

Серые так обозлились, будто рысь перехватила у них не зайца, а лося. Они скалились, они клокотали от ярости, они закружились под деревом.

Держа в зубах зайца, Рисса наблюдала за волками. Немного выждав, начала есть. Облизываясь и поглядывая вниз, она видела, каким огнем горели эти шесть пар глаз. Ненавистью светились эти глаза. И завистью.

Это была вовсе не их добыча — рысь не украла убитого ими зверя. Но надежды отобрать у нее ужин не было никакой. И волки завидовали.

Даже при виде орла, терзающего добычу где-то на скале, на недоступной высоте, волки всегда раздражаются. Как будто никто, кроме них, не имеет права на добычу.

Сейчас они были голодны. Но волки умные звери. И они ушли. Ушли, понимая бессмысленность ожидания. Молча, цепочкой, след в след…

Солнечный день стоял над лесом. Резко крикнула сойка. Переливались голоса снегирей и синиц. Но Рисса не видела искрящегося снега. Днем она привыкла спать. В своей уютной пещере с узким входом она чувствовала себя спокойно. Сладкая дремота отяжеляла ей веки. Сквозь дремоту она хорошо слышала все, что происходило вокруг.

Скалистый холм, возвышающийся над лесом, имел уступ, который, углубляясь в скалу, образовывал пещеру, неглубокую, но достаточную для того, чтобы в ней могли спрятаться пять таких зверей, как Рисса.

При выходе из логова Рисса осматривала окрестности, замечая малейшее движение даже далеко внизу. Место было удобное, укрывало от непогоды, создавало почти незнакомое Риссе чувство покоя. Она дремала на сухой траве и на мягких остатках шкур пойманных ею зверей. Она любила подгребать под себя лапой эти шкуры. Они напоминали ей ночи охоты, вкусно пахли удачей, приятно щекоча ноздри уже слабым, хорошо знакомым запахом добычи. Но и без ароматной травы Рисса тоже не могла. Она пучками срывала ее неподалеку от пещеры, приносила в логово, не спеша жевала. Она знала вкус трав. А высыхая, травинки еще сильней пахли дурманным, горьковатым духом июля в самую ледяную и метельную пору.

За порогом логова сверкал день, а здесь было почти темно. Даже пронзительные звуки дня долетали сюда приглушенно и, натыкаясь на черные своды пещеры, глохли и умирали. Словно сама ночь притаилась здесь, в холодной глубине скалы, и, мерцая рысьими глазами, ждала своего часа.

Сумерки застали Риссу уже на ногах. Она мягко ступала по каменному карнизу скалы, пронзая жестким взглядом сгущавшуюся мглу. Прошла по каменистой тропе до зарослей, спустилась в чащу, осторожно двигаясь между деревьями.

И вдруг Рисса почувствовала чье-то быстрое приближение. Хотя звук летит быстрее самых быстрых лесных жителей, она, пожалуй, именно почувствовала, а не услышала это приближение. И поняла, что это где-то наверху, на деревьях. В одно мгновение Рисса взлетела на толстую наклонную сосну, туда, где можно было перехватить добычу.

Они возникли все-таки неожиданно, хотя Рисса напряженно ждала. Впереди, спасаясь, бешено неслась белка, ужас неминуемой гибели ускорял ее стремительные прыжки. И, настигая ее, следом легко мчалась куница, точно рассчитывая каждый бросок с дерева на дерево.

Рисса тотчас остановила выбор на добыче покрупнее. Пропустив белку, она резко спружинила и, вытянувшись, зависла в длинном прыжке. Она хотела схватить куницу на лету или хотя бы сбить ее лапой. Но быстрая куница вовремя заметила опасность. Уже в полете резко вильнула хвостом и пролетела чуть правее. Этого оказалось достаточно — рысь промахнулась.

Не всегда приходит удача на охоте. Рысь часто остается ни с чем — и после преследования, и после нападения из засады. Никто не хочет становиться добычей. Но в момент, предшествующий нападению, она уже словно бы чувствует в зубах свою жертву, ощущает ее вкус, запах ее крови. И когда неожиданно добыча ускользает, Рисса каждый раз испытывает недоумение. Удивление. Как же так? Ее добыча — ушла. Ее ужин — вдруг убежал по вершинам сосен. И Рисса редко преследует ускользнувшую добычу…