Рисуя звуками жизнь

Три часа спустя Колька, видимо, начихав на распоряжение своего босса, выгрузил мои вещи у подъезда моего дома в родном городе, а не на автовокзале Обводного канала в Питере, как приказал ему Темный.

— Как же так…? — с искренним сожалением в голосе спросил меня парень, помогая, достать из багажника мои нехитрые пожитки, морща при этом свой веснушчатый нос.

— Вот так… — развела я руками, и, не зная, что еще сказать, добавила. — Спасибо тебе… еще раз…

— Да ладно, тоже мне велика помощь, — почесал свой затылок молодой человек. — Ой, блин… — хлопнул он сам себя по лбу. — Совсем забыл… — кинулся парень в салон автомобиля, чтобы через секунду протянуть мне в руки знакомую черную папку. — Сергеич, велел передать… — пожал он плечами, и будто оправдываясь, криво улыбнулся.

— Спасибо, — хмыкнула я, открывая папку, где вместо так называемой "купчей", лежала дарственная — всего три страницы машинного текста, делающие меня свободной, от каких бы то ни было поползновений со стороны господина Темного, господина Чертанова или "Афос limited GROUP".

Три страницы…

Всего три страницы, на последней из которых, после размашистой подписи Темного, красивым каллиграфическим почерком была сделана незамысловатая приписка…

"Отработала в горизонтальном положении".

Только тогда, я действительно, по-настоящему поняла, что это — все…. Это конец всему — нашим отношениям, нашим чувствам, конец — моей жизни.… Вот тогда…, тогда я умерла — в третий раз…

"В палате было тепло, светло и очень просторно…

— О, Алиска! — восторженно вскрикнул Макар, заметив меня в дверях палаты. — Проходи, давай. Че как не своя?

Я поздоровалась и под пристальным взглядом, видимо безвылазно-дежурившей у кровати Макара Стаси, подошла к парню, наклонилась, целуя его в щеку.

— Привет…

— Привееет…,- протянул Варлам. — Хочешь? — спросил он, протягивая мне дольку мандарина, пахнувшего Новым годом.

— Нет, — с апатией качнула я головой.

— Бери, я сказал! — приказал молодой человек, силой вкладывая мне в руку любимое с детства лакомство. — Ты себя в зеркале давно видела, дитя Бухенвальда? — недовольно фыркнул он. — Вся зеленая. Аж светишься.

— Я в порядке, Мак… — попыталась я успокоить друга.

— Ага. Вижу, в каком ты порядке, — недовольно поджал Варлам губы. — Черт! И я в больнице… — сокрушенно начал он. — Ну, а подруга твоя… вообще выше всяких похвал…

— Мак!

— Что "Мак", бл#дь! — выругался молодой человек. — Всегда знал, что она — та еще с#ка!

— Дело не в ней…