Рисуя звуками жизнь

— По-моему… — в тон бывшему однокласснику хмыкнул Кирилл. — Я тебя предупреждал — за эту девочку есть, кому постоять. Ты жив, Стас, только потому, что Макар прикован к больничной кровати. И только потому, что я знаю… — ты себя с говном съешь, когда узнаешь правду, — так же, как и друг, сквозь стиснутые зубы, произнес Чертанов, небрежным жестом поправил свой пиджак, после чего направился к дверям.

— Кир? — выдохнул Темный, чувствуя, как по его телу медленно расползается жар — ладони его вспотели, а пальцы свело, как в лихорадке, настолько сильно, что Стас еле сдержался, чтобы не сжать их. — С#ка, опять твои еб#чие загадки!

— Дважды два всегда четыре — это если вдруг не пять. Мыслить просто лучше шире — если мыслит мозга часть… — насмешливо отозвался уже от дверей Кирилл их любимым с детства стишком. — Спроси-ка лучше, братишка, у своего мутного Лазарева, за что он свою бабу избил… — обернулся через плечо Чертанов. — И да… — добавил он, чуть хмурясь. — Я вывожу свои активы из "Афоса". Как оказалось — нам с тобой не по пути, Стас…

Глава № 26

Твоё фото на всех погасших экранах,

Твоё имя повсюду бегущей строкою.

Тают слабые отзвуки прежних желаний,

Рвётся тонкая нить между миром и мною.

Непреодолимо притяжение тёмных планет…

Какая сила не знаю, против воли влечёт меня к краю,

И кажется ближе, ты всё ближе,

И между нами лишь шаг с крыши…

@МФР

Алиса.

Я сидела на кухне в квартире Васьки "Кота", лучшего друга Макара, и с горячей кружкой какао в руках, смотрела, как капли дождя уныло падают на подоконник, через распахнутую форточку…

Как я жила эти шесть недель?! — спросите вы. И я вам отвечу:- По максимуму!

Я по максимуму загружала себя днями, по максимуму выжимала из себя вечерами и ночами, беря специально ту, работу, которую при другом "режиме" была бы не в состоянии выполнить. Я поднималась с утра с кровати полностью разбитая и включала режим — "Встань и беги!". А вечером подогревала функцию своей работоспособности, полюбившимся мне вдруг, этим самым, зажатым в моей руке, вкусным горячим какао с молоком. И все это ради того, чтобы вытиснить из своей головы все мысли и воспоминания о Нем…

— Стас… — его имя слетело со стоном с моих губ.

Нет!

Работа! Работа и еще раз работа… — только это спасало меня от сумасшествия, и не давало окончательно свихнуться….

Я полностью проигнорировала предложение моего верного и горячо-любимого друга вернуться обратно под "крыло" его старшего брата, и устроилась в небольшое архитектурно-проектное бюро, находящиеся в нашем городе на верхнем этаже старинного здания на ничем не примечательной, тихой, узенькой улочке, названной в честь одного Героя Советского Союза.

Я брала все заказы, которые только попадали мне в руки в бюро, работала, как сумасшедшая — на износ…, но при этом при всем у меня абсолютно пропал "интерес" к моему хобби — к рисованию… Я все еще ходила в соответствующие магазины и покупала себе краски, кисти и картон, я даже сделала из глины специальную подставку себе для кистей.… Но.… Все вышеперечисленное было подчиненно моей работе, а не желанию… Я почти забыла, как я люблю смешивать краски с этими их "алхимичными" названиями.… Как люблю следить за тем, как меняются мазки на бумаге.…

Сначала я говорила себе:- "Вот прямо завтра с утра нарисую что-нибудь"…

Приходило "завтра", и я "отнекивалась":-"Нет, лучше после обеда"

И уже лежа в постели вечером:- "Ну, завтра-то точно…".

И в конечном итоге… — я просто "объявила" у себя "творческий кризис", "узаконив" его истеричными:- Не могу! Не хочу! Не буду!

Я понимала, что мне пора брать пример с "некоторых", которые уже давным-давно забыли о моем существовании и, судя по тому, что об этих "некоторых" писали в интернете — преспокойно там себе, наплевав на всяких Алис Штерн, разрабатывали сейчас очень выгодный проект со шведами.

Нет! Мне давно было пора соскакивать с этой иглы по имени — "Стас Темный", рвя все ниточки, которые могли притянуть меня обратно к нему,… но я не могла! Не могла… перестать думать о Нем.… Даже после того, как он "попинал" меня от души.… Даже не смотря на то, что после его "ударов" все внутри меня истискало кровью и болью.… Даже если я потеряла часть себя…, и в душе у меня было пусто…

— Темный, ты редкая сволочь, — с обидой в голосе, прошептала я, в который раз за вечер, подтаскивая к себе, лежащий на подоконнике питерский глянец под названием "Dress code" на обложке которого был изображен сам Станислав Темный.