Рисунки на крови

Если уж на то пошло, и к банковским ее документам следует присмотреться поближе. Рутинной проверкой чекового баланса нельзя ограничиваться, она недостаточна, когда в дело замешан хакер. Следует получить записи о всех ее сделках и перемещении денег за последний месяц, посмотреть, не вкладывала ли она или снимала крупных сумм за последние пару дней.

Тут в его офис заглянул Фрэнк Нортон, кряжистый седой агент, занимавший соседнюю и столь же безрадостную комнатенку, и бросил на стол Коверу коричневый бумажный пакет в пятнах жира.

— Вот твой сандвич.

— С тунцом?

— Нет. С яичным салатом. Это все, что осталось в кафетерии. Что ты, домой никогда не уходишь?

— Конечно. Заглядывал туда пару дней назад. Спасибо, Паук.

Это прозвище приклеилось к Нортону еще с тех времен, когда он работал в ОБН. Его однажды угораздило быть покусанным тарантулом во время налета на склад наркотиков в доках, Нортон утверждал, что кто-то бросил в него паука. Барыги клялись и божились, что огромные мохнатые насекомые обитают в гроздьях бананов; каждый дурак это знает, и Нортону не следовало совать руку в бананы, даже если там действительно были запрятаны пятифунтовые пакеты с кокаином.

Снова оставшись один, Ковер развернул сандвич. В лицо ему ударила серная вонь яиц вкрутую под майонезом. Ковер ненавидел яичный салат. Есть эту гнилостную отвратительную кашу где угодно плохо; но есть ее в Новом Орлеане, где можно получить лучшую в мире еду, было почти невыносимо. Однако руки у него дрожали. Он почти умирал от голода.

Агент Ковер впился зубами в сандвич, и щедрый ком яичного салата, выдавившийся между кусками чертового черного хлеба, повисел с мгновение на краю корочки, потом упал. Падая, он оставил долгий комковатый след по всей длине галстука агента Ковера и на переду его рубашки. Когда агент попытался собрать его, половина кома шлепнулась ему на брюки.

— Черт, черт, черт!

Яростно скомкав бумажный пакет, Ковер швырнул его в сторону мусорной корзины, но промахнулся.

Эти шикарные костюмы, какие ему приходилось носить, обходились в целое состояние, и Ковер понятия не имел, удастся ли вывести с брюк пятна от майонеза. Жена наверняка знает. Может, ему стоит ненадолго съездить домой, поесть нормально. С маленькой мисс Сунг он может разобраться и завтра.

Чертовы яйца! Как же он их ненавидит!

15

— Давай прихватим еще и простыни, — сказал Тревор, — Матрас довольно грязный.

— А как насчет вентилятора?

— Ага, и кофейник тоже возьмем.

Зах глупо ухмыльнулся.

— Гы, я чувствую себя таким семейным.

— Ну, если не хочешь… — Тревор покосился на Заха, потом смущенно уставился в пол.

— Эй, эй, я просто пошутил. Я просто раньше никогда ни с кем не вел домашнего хозяйства, вот и все.

— Нервничаешь?

Когда Тревор хмурился, меж бровей у него возникала тоненькая линия. Казалось, ему немалых усилий стоило понимать настроения и мотивы, которые для большинства людей были бы очевидны. Зах догадался, что Тревор, вероятно, — самая странно приспособленная к жизни в обществе личность из всех, кого он когда-либо встречал.

— Расширяет сознание, так сказать, новые горизонты.

— Хочешь экседрина?

Вот что Зах больше всего любил в «странно приспособленных» людях: все, что приходило им в голову, обычно тут же вылетало у них изо рта.

— Нет, спасибо, со мной все в порядке, — сказал он; их взгляды встретились, и они оба расхохотались.

В головокружительной спешке, последовавшей за пробуждением и «утренним» сексом, они натянули одежду и поехали в город, с мыслью найти что-нибудь поесть. Вместо этого они оказались на складе «Кладбища забытых вещей», бродили по сумрачным, пахнущим пылью проходам, оглядывали полки, набитые рухлядью и всяким домашним скарбом.

Зах глядел, как руки Тревора погружаются в бак с тряпьем по пятьдесят центов за штуку, выискивая только черные вещи и быстро их отбрасывая. Наконец он отобрал одинокую простую черную футболку. Заху захотелось схватить эти руки, повернуть, поцеловать ладони. Но «Кладбище забытых вещей» было полно старых работяг, в основном исправившихся пьяниц из Армии спасения, которой принадлежал склад. Зах решил, что они, пожалуй, привыкли к молодняку, выискивающему здесь прикиды и безделушки, но ему не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Черт. Местные жители — не просто христиане, они ведь наверняка еще и республиканцы. Появись тут добрый малый из ФБР с пушкой наголо, помахай перед ними бляхой, и они не только расскажут ему все, что он захочет услышать, они и задницу ему при этом вылижут. Чертовы почитатели Джона Уэйна, фанаты Джона Бирча — старая добрая глубинка.

— Почему ты хмуришься?

— Ох. — Он поднял глаза на лицо Тревора и забыл обо всем. — Так просто.

Их взгляды встретились вновь; на долгое мгновение они с тем же успехом могли быть в постели, запутавшись в потном одеяле, варясь в соках друг друга. Потом Тревор глянул куда-то за плечо Заха.

— Гляди, вон Кинси. Готов поспорить, он даст нам принять душ у себя дома.

— Может, еще и покормит?

— Может.

— Лови удачу.