Рисунки Виктора Кармазова

— Ты не поверишь, — сказал Никита, вновь наливая водку. — Позавчера, в то самое время, когда мы с тобой самогон глушили, слушали музыку и в шахматы играли, дачный кооператив на просеке выгорел к чертовой матери.

— В плане?

— Сгорели коттеджи. Все до единого. Дотла!

— Сгорели?! — округлил глаза Виктор. — Погоди, ты серьезно?

— Куда уж серьезней, — Никита шумно выдохнул и выпил. Откусив добрую половину бутерброда, сказал, жуя:

— Не успел ты к себе в Москву умотать, ко мне участковый из Поречья заявился, попросил сопроводить к месту происшествия. Я хоть и в отпуске, отказывать коллеге не стал. Пришли к месту происшествия, а там — конкретное пепелище, ни заборов деревянных, ни домов, одни лишь фундаменты обугленные. Что самое интересное — и справа, и слева от просеки лес огнем абсолютно нетронутый стоит…

— Поверить не могу!

— Можешь съездить и лично убедиться.

— Отчего сгорели?

— Пока имеются две версии. Во-первых, поджог. Но это сколько же поджигателей надо задействовать, чтобы на всей просеке дома подпалить! Во-вторых, — удар молнии, то есть, молний… Что тоже как-то мало в голове укладывается. Нет, молнии-то вечером над просекой сверкали, да мы с тобой и сами на пруду раскаты грома слышали, и чтобы под дождем не промокнуть, домой убежали. Однако дождь так и не пошел, а со слов двух сторожей, небо над ними вдруг резко почернело, загромыхало, и из появившихся туч, стали бить молнии прямо в строящиеся коттеджи. Причем, бить почти одновременно. Якобы, только что ничего беду не предвещало, а через пару минут уже все коттеджи полыхают ярким пламенем.

— И как сторожа?

— Даже и не пытались пожар тушить, испугались, удрали в лес. Согласно третьей версии, они самые поджигатели и есть. Сейчас с ними грамотные люди беседу ведут.

— А могло бы быть и так, что на земле сторожа постарались, а на небе — молнии, — сказал Виктор.

— Могло, хотя тоже маловероятно. Но самую невероятную версию я выскажу только тебе, — Никита осушил фужер и, подмигнув Виктору, сказал:

— Получается, это ты накаркал, дружище. Напророчил, так сказать.

— В плане — сбылось мое огромное желание, чтобы постройки этих буржуинов какой-нибудь хороший человек спалил до основания?

— Такое большое желание, что ты его даже на бумаге отобразил. Мне тогда даже показалось, что нарисованные дома и вправду горят.

— Точно! — у Виктора загорелись глаза. — Плесни-ка и мне водочки!

Никита взялся за бутылку, а Виктор схватил карандаш и на странице формата А 4 быстро и привычно нарисовал собственный не разобранный диван, на котором сейчас сидел Никита. Но вместо гостя изобразил Лиличку — в платье, очках и с книгой в руках.

— Судя по очкам, это твоя вчерашняя садистка, — пришел к заключению следивший за его манипуляциями Никита.

— Она самая! Я чего подумал — если нарисованные мною коттеджи, вдруг сгорели, как я того очень хотел, то эта девчонка, по моему огромному желанию должна сейчас же остаться без платья и вообще безо всего.

— Где? — не понял Никита.

— Ну, на рисунке. Ты же сам говорил, что показалось, как нарисованные мною дома и вправду горят.

— Кстати, а где тот рисунок? — Никита не отрывал глаз от сидящей на диване девушки, словно и впрямь ожидал, что она вот-вот окажется без платья. Виктор, теребивший в пальцах карандаш, казалось, ждал того же самого.

— Так, где рисунок-то? — нарушил молчание Никита.

— Чего? А-а, тот рисунок? Я его вместо туалетной бумаги использовал.

— Жаль.

— Да! Жаль, что девушка так и не разделась. Выходит, не все мои пророчества сбываются, дружище…

— Чего? — теперь изумился Никита? — А-а-а… Ну, да. А где ты эту кралю подцепил? — кивнул он на рисунок.

— В электричке познакомились. Она, считай, почти твоя землячка — в Одинцово живет.

* * *

Чтобы лишний раз не попадаться на глаза начальству, Виктор, слегка подвыпивший, приехал в отделение банка впритык до отбытия на маршрут. Как оказалось, в банке до него никому не было дела. Инкассаторы и водители толпились перед висевшей на стене фотографией в траурной рамке, с которой гордо взирал куда-то ввысь товарищ Козлов — точно такая же фотографии висела и на доске почета. Особых ахов-вздохов не звучало, большей частью задавались вопросы — когда, где, да отчего…

— Я слышал, — наконец сообщил, стоящий в первом ряду водитель по прозвищу Судак, — дома он скончался, от удушья. Соседка к нему сегодня утром в комнату заглянула, а он — того. Товарищ Козлов всю жизнь бобылем прожил…

— Естественно, — сказали из толпы, — кто ж с таким, извините, товарищем, жить бы стал.

— Соседка рассказала, — продолжил Судак, — что в воскресенье старик вернулся после работы домой какой-то удрученный и что странно — с пустым портфелем…

— Надо же, — вновь сказал кто-то, — обычно по воскресеньям толстенный был портфель у нашего Каз… — говоривший замолк, кажется, кто-то ткнул его локтем в бок.

— В общем, как сказали врачи, ночью в воскресенье он и преставился.