Рисунок на снегу

Выла метель, крутила вьюга. Снег летел отовсюду- и сверху и снизу, будто собрали его со всего неба, со всего света, собрали и ссыпают здесь. Серое небо повисло над самой головой. В нём скрывались вершины деревьев. Всё окрест стало серым.

— Ты куда нас ведёшь? — спросил у Тихона офицер, весь засыпанный снегом.

— Куда задумали. К партизанам, — ответил Тихон.

Потемнели деревья. Потемнел снег под деревьями. И казалось, что это с деревьев сползает ночь, что там, где-то вверху, она прячется днём. А придёт время — спустится вниз и гуляет по лесу.

Вот и сосна. Она стоит отдельно. Повернуть около неё налево — придёшь в отряд. А прямо — тропа приведёт в такое болото, в такую топь, которая в самые лютые морозы не замерзает. Летом там тонули коровы.

Тихон пошёл по тропе прямо, прислушиваясь, идут ли за ним гитлеровцы. На какую-то минуту ему стало страшно: а вдруг они догадаются? Вдруг остановятся, не пойдут? И тогда… Нет, Тихон не думал о том, что его убьют. Его всё равно убьют. Но начнётся блокада. Сразу же. Вон сколько фашистов только здесь! Сотня, не меньше. А как вооружены! И пулемёты с собой тащат. Но не-е, не догадались, пошли. Где им догадаться, немцам! Они ведь дороги не знают.

Лес кончился. Впереди был невысокий кустарник, а дальше начиналось словно бы поле. Тихон знает: это не поле. Это болото, засыпанное снегом.

Ещё чуть-чуть пройти, ещё… Дальше, в болото. Он не чувствует уже усталости. Пусть скорей темнеет. Пусть крутит вьюга.

Уже один немец провалился в болото. Другой стал его вытаскивать и сам провалился по пояс.

— Мальчик, куда ты нас привёл? — спросил офицер, ещё на что-то надеясь.

Тихон остановился. Всё. Они пришли. Он повернулся, посмотрел немцам в лицо. Первый раз смотрел не опуская глаз.

— Туда, откуда вы никогда не вернётесь.

Офицер неторопливо начал вынимать из кобуры пистолет.

…Выстрел был сухой и короткий. Как будто треснула тонкая ветка, на которую наступили ногой.

Тихон его не услышал…

ЭПИЛОГ

В хате они живут вдвоём — Дарья Ивановна и Максим Иванович. Хата большая. Теперь это особенно заметно.

Дарья Ивановна встаёт до света. Разводит огонь в печке, ставит чугунки. Прежде чугунки были большие. Теперь — маленькие.

На кровати вздыхает Максим Иванович. Сейчас и он поднимется: спать долго не может, а просто лежать не привык. Прежде не было времени, теперь время есть. На работу в совхоз уже не ходит. А всё равно сейчас поднимется и он.

На стене в комнате висят три портрета. Портреты трёх сыновей. Все трое в чёрных костюмах, все в галстуках, подрисованных фотографом.

Таких галстуков они не носили, не успели.

Из трёх сыновей, что со стены смотрят на мать, остался в живых только Павел. Живёт под Брестом, работает в совхозе. Василия и Володи нету. Один лежит под Косовом в Ружанской пуще, другой — под Братиславой в Чехословакии. Нету девочек-близнецов Жени и Нины, нету Тихона… Разбросаны по земле могилы её детей. От младших даже портретов не осталось.

Только материнское сердце помнит всё: и лес, и фашистов, и тюрьму, и концлагеря. Была в Равенсбрюке, в Грюнаберге…

Никогда не думала, что останется живая. Сколько молодых не выдержали: за колючую проволоку, по которой проходил ток высокого напряжения, руками хватались, потому что не было сил жить.

А Дарья Ивановна всё думала о детях, как они будут без неё, — и выжила.

Приехала после войны — ни детей, ни хаты, ни села…

На горке, рядом с тем местом, где раньше стояла их хата и где теперь стоит такая же, возвышается памятник. На нём написано: «Вечная слава патриотам деревни Байки, зверски расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками 22 января 1944 года».

Здесь, под этим памятником, лежат старики, женщины, дети. Здесь похоронены Женя и Нина.

А Тихон? Мальчик вернулся к матери уже из легенды. Говорят, что только одному немцу из того отряда карателей удалось спастись. Он долго блуждал по лесу. Его поймали партизаны. В дневнике немецкого солдата они прочитали такие слова: «Мы никогда не победим русских, потому что даже дети у них воюют и погибают как герои».

Тот немец и рассказал партизанам о мальчике из деревни Байки, маленьком партизанском разведчике Тихоне Баране, который никогда не слышал про Ивана Сусанина… А подвиг его повторил.