Рисунок на стене

Мы собрались и пошли. Высыхающие на глазах болота, пустые колодцы, брошенные дома, бессильно упавшие и ревущие животные – вот что встречало нас. Дети плакали и просили воды. Родители спускали их с рук и ускоряли шаг, не оглядываясь.

Я всегда был крепким и ловким, но тут обессилел. Напрасно я стонал и тянул руки к уходящим. Были дети, которые звали мать и отца уже где-то далеко позади, – неужели кто-то обернулся бы ко мне?

Я умолкну. Я только сейчас разглядел, кто вы, спасшие меня. В потрепанной одежде, с обветренными лицами. Мне стыдно, что я пил воду из ваших рук. Теперь, когда мы умерли или разбрелись по разным землям, вы беспрепятственно пройдете там, где я сеял пшеницу. Только зачем? Я не верю сказкам о бескорыстных пришельцах, которые живут для того, чтобы у других была вода, и учат, как отыскать родник. Не верю. Я не сделаю больше ни глотка, скажите ей, чтоб отошла от меня и унесла свою флягу.

Пройдут годы, и будут гулять по земле стариковские бредни о том, как изгнанники возродили реку, как ожила она и смыла нечистоту своего поруганного русла. Пусть внимают этому бездельники и невежды. Мне этого, к счастью, уже не услышать.

Рисунок на стене

– …На самом деле, дорогой коллега, возможно всё. Наш испытуемый ведь тоже не из воздуха взялся. Однако вы хоть сейчас можете убедиться, что все наши наблюдения – чистая правда.

– Да нет, что-то не хочется лезть в клетку к тигру, в которого в момент может превратиться тот, кто лишен стольких вещей, – улыбнулся человек, который и в помещении оставался в шляпе. Однако – замедлил шаг.

– В том и дело, – отзеркалил улыбку его собеседник, – что он давно уже, можно сказать, не знает, чего лишен. Осталось не так много.

– Тогда я тем более жду продолжения вашего рассказа о ходе эксперимента, – тот, что в шляпе, изобразил что-то вроде легкого поклона.

– На чем мы…ах, да. Так вот, испытуемый с самого начала призван быть, прежде всего, благодарным за свои условия жизни. Ведь кто-то строил эту прекрасную добротную комнату, где не каплет с потолка, не так уж и холодно. А где-то и холодно и голодно. То, что ему приносят еду, вообще один из главных аргументов. Кормят – стало быть, относятся просто прекрасно, как к родному. Разве можно хотеть чего-то еще?

– А для чего нужно окно, расположенное так высоко, и широкий подоконник?

– Заключенный… то есть испытуемый – он сам моет этот подоконник. Добирается без лестницы, каждый раз новым путем. Ему объяснено, что без трудностей невозможно развитие, а делать трудные вещи еще и разными путями – это… Как видите, никто не солгал ни в одной букве! Еще до эксперимента испытуемый волновался, не пострадают ли его умственные способности. Прочел в какой-то книге, что наводить порядок даже в камере – это поддержит человека. Мы только рады выдавать ему ведро и тряпку, но…

– …но я уже увидел, что даже ведро и тряпку он обязан держать в строго определенном месте и отдавать по первому требованию, а мебель привинчена к полу и ее не переставить, – кивнул собеседник. – Кстати, согласно проекту – за окном-то… глухая стена?

– А, так здесь нам на помощь вновь приходят беседы о нравственности, так мы их для себя назвали. Мягко укоряем, что окна вообще могло не быть. Объясняем, что благодарный человек благодарен за все. Говорим, что правильный подход к жизни-не тяготиться даже таким видом из окна, что хороший человек рад любым условиям, а быть недовольным тем, что имеешь, – это постыдно…

– Как хорошо, что вы не читали лекции первобытным людям, – по-мальчишески хихикнул человек в шляпе. – Чтоб не показаться неблагодарными и недостойными, они бы не стали ничего изобретать, а наскальные рисунки объявили бы порчей стен, и мы до сих пор жили бы в пещерах без признаков сантехники, зорко следя, кто из нас правильнее исполняет то, что принято в обществе. А для чего, все же, столь широкий подоконник? Он на нем сидит после уборки, как указано в записях!

– Считайте это моим маленьким чудачеством, – экспериментатор приосанился. – В наше время принято было изучать опыт прежних поколений даже в том случае, если он мог оказаться опасным. Будущим ученым доверяли, да, друг мой. И в одной из книг, что запретили среди первых, были строки… Возраст, возраст… надеюсь, что я точен: «не заграждай уста волу молотящему». Маленькая поблажка, результат труда: вскарабкался, помыл – посиди на нем. Заодно потом можно поговорить о мыслях, возникших при созерцании вида из окна…

– А вы не думали, что не было бы сидения на подоконнике – не было бы и вольных мыслей? – остановился человек в шляпе. – В дневнике записан недавний инцидент…

– А, вы про этот несчастный суп… Кстати о наскальных рисунках, правда? – усмехнулся экспериментатор.

– Не такой уж и несчастный. Нарисовать картинку на стене, макая палец в суп. Вот вам и благодарность за еду. Вот вам и позволение самому убирать в каме… в комнате. И вольготный отдых на окне.