Рисунок на стене

– Слушай, братец, не стой как пень. Обиделся, что ли?

Он потянул за руку второго, светловолосого, который, действительно, стоял все это время неподвижно и не то снисходительным, не то привычным взглядом смотрел на причуды брата. Тот послушно сел рядом.

– Бедный мой брат. Кто вообще придумал называть тебя Купидоном? Дурацкое слово. Может, тебе представляться? «Здравствуйте, барышня, меня зовут вовсе не Купидон, запомните мое настоящее имя. А теперь, извините, я вынужден перейти к работе. И заметьте, у меня нет никаких варварских стрел! Стрелами до сих пор пользуется мой брат, постарайтесь его не встретить!»

Он снова засмеялся.

– А вправду: зачем тебе эти стрелы? – пожал плечами тот, которого назвали купидоном. Он неловко подвинулся и почти упал на брата, светлые волосы на минуту смешались с черными прядями.

– Эк ты устал, – вздохнул брат. – При твоей неблагодарной работенке это особенно обидно – так уставать. Ты думаешь – даешь людям смысл жизни? Или силу? Способность летать? А я считаю и буду считать, что твой труд есть только то, что он есть. Да, ты помогаешь, по сути, открыть глаза. Как слепой щенок: родился слепым, а тут раз – и глазки открылись, и побежал. Так и здесь: ты подошел близко к человеку, глаза его сердца открылись, он взглянул на мир иначе. Чье-то сердце из таких же уже открытых отозвалось ему, увидели, что они друг другу родня. Прекрасно. Но что будет дальше? Это только в сказках все заканчивается свадьбой и половиной королевства в приданое. А смогут ли эти люди создать своё королевство, смогут ли быть счастливы?

– И это он называл меня философом, – меня! – впервые улыбнулся брат.

– Да знаю, что ты на самом деле хочешь сказать. Что уж меня-то за мою работу никто не поблагодарит.

– Ну почему? Умный человек – поблагодарит. Только хотелось бы, чтобы поменьше людей нуждались в ней. Потому что где я потрудился хорошо – там твое присутствие никогда не понадобится.

– А я говорю тебе, что ты неправ. Не ты виноват в том, что мой труд тоже нужен. Если хочешь – мы можем очень просто разрешить наш спор.

– Как?

– Деревню видишь? Зайдем в первый попавшийся дом и…эээ… спросим!

«Первый попавшийся дом» выглядел неуютно. Вроде и чувствовалась хозяйская рука, вроде и не особо отличался двор от других дворов. Но что-то настораживало, веяло холодом.

Юноша со светлыми волосами легко перепрыгнул прямо через закрытую калитку – под веселый шепот брата «Купидон на крылышках перелетел!» – и направился к дому.

Дверь дома оказалась незапертой. Он осторожно вошел. И услышал хриплый голос:

– Я ждал тебя. Я знаю, что это – ты.

Гость обернулся.

За старым деревянным столом, где уместились бы и десять человек, сидел настоящий великан. В огромной ручище он сжимал кружку, рядом стояла бутыль хмельного напитка. Лицо выдавало человека, привыкшего к выпивке, как к воздуху. Гость вгляделся в его потускневшие глаза и изумленно выдохнул:

– Я помню тебя.

– Попробовал бы ты меня не помнить! – взревел великан. Одним глотком он осушил кружку, грохнул ею об стол и встал.

Гость с тревогой смотрел на странного человека.

– Ты изменился, – наконец сказал юноша.

–Конечно, изменился! – прорычал великан. – Из-за тебя, купидона собачьего, вся моя жизнь провалилась в преисподнюю! Зачем тебе нужно было выбирать именно меня? Зачем ты подсунул мне эту девицу?

Гость было собрался ответить, но вовремя понял, что хозяин просто не захочет слушать. А тот продолжал:

– Да, конечно, поначалу все было хорошо. Ах, дорогой, мы нашли друг друга. Ах, дорогая, всё для тебя. Ах, мы будем вместе и умрем в один день в окружении правнуков. Вся деревня гуляет на свадьбе: Грег женился на первой красавице, шутка ли. Я чувствовал себя королем: завидуйте!

– «Завидуйте»? – удивленно повторил за ним гость. – Постой…

– Поначалу и завидовали: такую хозяйку отхватил! И два сына! А что потом? Что потом, я тебя спрашиваю?

– Что потом? – эхом отозвался гость.

– А потом твоя девица слегла! Заболела, чтоб ее! И мне пришлось пахать за двоих, тратиться на лекарей – впустую! Хорошо, хоть дети были уже в том возрасте, когда мне не пришлось вытирать им сопли! У других стол ломится от яств, нежные словечки жена шепчет по ночам, а у меня на кровати лежала эта бледная немочь!

– Бледная…немочь… – вслушивался в слова гость.

– Ты прекратишь повторять, как попугай? – завопил великан.

– Но ведь ты полюбил ее, – заговорил гость. – Ведь она стала для тебя смыслом жизни. Как ты мог?

– Замолчи! – рыкнул хозяин. – «Полюбил!» Да, поначалу сердчишко бьется, кажется, что многое изменилось, стало такое добренькое и сказочное, а остальное ты и сам сможешь изменить. Но потом ты говоришь себе: возьми себя в руки, нюня! Ты чего это раскиселился? Тебе нужна хозяйка, нужно жить, как живут все, а не хлопать глазками при виде девицы, как последний дурак! Жена – она для…ну, все знают, для чего жена. Хозяйство, прочие вещи. А не купидончики с цветочками.

Последние слова словно подбросили его, он двинулся к гостю: