Рисунок по памяти

Их отец был многоуважаемым человеком; Табит Шафир являлся самым известным коневодом, выводящим породу арабских скакунов Балади, а также близким другом президента Египта. Так что, мужчина держал своих сыновей в строгости, с пелёнок внушая им, в какой семье они родились и какая ответственность ляжет на их плечи в будущем. Поэтому, когда Озаз привез беглеца обратно домой, наказание отца было скорым и справедливым.

Спина и ноги болели, от голода сводило желудок, но Зейн не жаловался, понимая, что получил за дело.

— На, держи, — Озаз протянул брату яблоко.

— Спасибо, но отец тебя наругает, — принял фрукт Зейн и посмотрел на старшего брата, что усаживался рядом, — Он приказал не давать мне еды до завтрашнего утра.

— А ты ешь быстрее, — улыбнулся Озаз, потрепав младшего по голове.

— Ты спас меня сегодня, — серьёзно произнес Зейн, прожевав кусок фрукта.

— Слава Аллаху, ты не успел далеко уйти. Ты не представляешь, как все напугались, когда узнали, что ты пропал. Может, хватит уже убегать? — с грустью в голосе спросил Озаз.

— Я просто хочу с вами, — буркнул мальчик, опустив голову.

— Подрасти, подожди ещё года три, и я обещаю, что уговорю отца брать тебя с собой, — посмотрев в глаза младшему, произнес Озаз, — Клянусь.

Не верить старшему брату Зейн не мог. Озаз полностью оправдывал имя, данное ему. Он был любим Богом, но не только Богом, а всеми, с кем он был знаком. Умный, красивый молодой человек привлекал к себе внимание, с лёгкостью заводил друзей, очаровывал женщин. Многие семьи уже сватали своих дочерей за юного Шафира.

— Когда я вырасту, я стану таким же как ты, — со всей детской искренностью и серьёзностью заявил Зейн.

— Ты станешь лучше меня, братишка, — улыбнулся Озаз.

Пять лет пробежали быстро, и вот Зейн уже не маленький мальчик, а подросток, но всё такой же непослушный и своевольный. Озаз же превратился в молодого мужчину и стал настоящим наследником в делах отца, занимаясь практически всеми делами конного завода.

— Зейн, смотри какой красавец! — указывал Озаз на вороного, как безлунная ночь, жеребца, что, недовольно фыркая, кружил по загону, — Только сегодня привезли.

— Да, красавец! — восхищённо согласился Зейн, наблюдая, как выгибается его крепкая шея, как жёсткая чёрная грива колышется на ветру, — Можно прокатиться?

— Нет, Зейн, — покачал головой брат, — Он еще не объезжен.

— Так давай я… Я же уже объезжал лошадей.

— У него слишком крутой нрав, — покачал головой Озаз, остужая пыл младшего, — Лучше дождемся Сефу.

Работник завода чуть старше Озаза, шёл в их направлении ещё с двумя конюхами. Сефу считался заклинателем лошадей, так легко удавалось ему укрощать даже самых диких жеребцов. Видимо, поэтому его и терпели, так как характер у конюха был прескверный — Сефу был язвительным и самовлюбленным, особенно ему нравилось подтрунивать над Зейном. Молодой парень быстро загорался от его слов, как молодой петух.

Вот и сейчас, стоило Сефу остановиться у загона, как он ехидно ухмыльнулся, наблюдая за Зейном, не отрывающего взгляда от жеребца, которого конюхи подогнали к заграждению, ловко надевая на него поводья и седло.

— Что, Зейн, нравится? — риторически спросил Сефу, — Не по зубам он тебе, скинет он тебя и даже не заметит. Конь для настоящего мужчины, — А тебе нужно кого-то покладистее.

Он не сумел ничего ответить на язвительную реплику мужчины, лишь сильнее сжал кулаки, наблюдая, как Сефу ловко перепрыгнул через ограждения и взобрался на коня.

Сначала всё было как обычно: жеребец подергался в попытках скинуть седока, ложился на землю и снова вскакивал, но потом присмирел под наездником, словно сдался, — когда Сефу заулыбался, похлопывая коня по шее, давая понять, что работа сделана, животное вдруг снова взбрыкнуло, встав на дыбы, и не жалея ни себя, ни наездника падает на землю, вскакивая уже без Сефу.

Остальные конюхи, преодолев первое удивление, поспешили на выручку коллеги. Сефу с помощью поднялся на ноги, держась за поврежденную руку и морщась.

— Дьявольская скотина, — зло процедил он, взглянув в сторону коня, что теперь смирно стоял в другом конце загона.

— Может, это тебе стоит подыскать лошадь посговорчивей? — не смог сдержать сарказма Зейн.

Сефу зло посмотрел на парня, но как только они поравнялись, гордо выпрямился и ответил:

— На моём счету десятки объезженных лошадей, а чем можешь похвастаться ты, сын Табита?

Улыбка сошла с лица Зейна.

— Отведите Сефу к врачу, — распорядился Озаз, — И отведите коня в стойло. Пойдём, Зейн, выпьем чаю, — он обнял, натянутого как струна, подростка, сверлящего злым взглядом уходящего конюха.