Рисунок по памяти

А та почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

— Папа, — она сделала шаг, едва не падая из-за заскользившего костыля, как ее тут же подхватили несколько рук.

Тепло объятий и знакомый поцелуй в макушку. Хадижа закрыла глаза, наслаждаясь давно забытым ощущением — ощущением, что она дома, и теперь, слава Аллаху, он не будет для неё непонятным и чужим.

Тридцать шестая глава

Хадижа смотрела на Фес с высоты крыши дома дяди Али. Теперь он снова стал родным и любимым городом, городом детства, местом, где ей казалось, что в их семье — мир и лад, местом, где всё было знакомо сердцу: от запахов восточных пряностей до молитв муллы и людского говора. Хадижа дышала этим воздухом, чувствовала на коже горячий ветер пустыни и улыбалась.

Каникулы в Академии были в самом начале и, перейдя на второй курс, все разъехались по домам навестить семью или отправлялись путешествовать с друзьями. Хадижа, конечно, выбрала первое, и вот, сегодня вечером в доме дяди Али был праздник, на который ждали всех родственники.

— Хадижа, дорогая, — голос Зорайде заставил девушку отвлечься от созерцания панорамы и чуть ли не бегом спуститься вниз по ступенькам; нога уже не болела, и не осталось напоминания о произошедшей аварии, кроме небольшого шрама на голени.

— Я тут, — остановилась она у подножия лестницы, ведущей на крышу.

— Гости уже начали собираться.

— Я пойду переоденусь, — улыбнулась Хадижа, пробегая мимо, в свою комнату.

С возращением воспоминаний к ней вернулась тяга к нарядам и украшениям. Быть по-восточному роскошной уже не казалось Хадиже излишеством, однако, крутясь перед зеркалом в новом наряде, она остро осознавала, что вряд ли бы оделась так, будь она в Париже. Здесь это казалось уместным и даже необходимым: черные стрелки, очерчивающие глаза и делающие их еще выразительнее, и множество золотых браслетов на руках, мелодично позвякивающие при любом движении рукой.

— Ты прекрасна, — голос Зейна позади заставил вздрогнуть от неожиданности. Хадижа обернулась с улыбкой и бросилась в объятья мужа.

— Я скучала.

— Я тоже, — убрав непослушную прядь за ушко жены, ответил он. — У меня есть для тебя подарок.

Зейн вытащил из кармана бархатный футляр, в котором лежало ожерелье из золота.

— Какая красота! — осторожно прикасаясь к украшению кончиками пальцев, выдохнула Хадижа.

Зейн улыбнулся, наблюдая за восхищенной девушкой, за огоньком, загоревшимся в ее глазах.

— Повернешься? — спросил он, вытаскивая украшение из футляра.

Хадижа чуть ли не подпрыгнула от нетерпения и круто повернулась, одновременно убирая волосы на одну сторону, чтобы освободить изгиб шеи. Зейн надел украшение и щелкнул замочком, чуть прошелся пальцами по нежной коже, ощущая аромат полевых цветов и, не удержавшись, коснулся губами шеи.

Хадижа вздрогнула от этой чувственной ласки. Мурашки знакомо побежали куда-то вниз по позвоночнику, закололо кончики пальцев от возбуждения. Она обернулась и, обхватив лицо Зейна, сама впилась в его губы страстным поцелуем. Почувствовала, как его руки, обхватывая ее талию, прижали к себе сильнее.

Вспыхнувшая страсть отзывалась во всем теле горячей волной. Мир сжался до одного человека во Вселенной. Захотелось сбежать ото всех, но Хадижа, глухо застонав, отстранилась:

— Нас ждут.

— Знаю, — охрипшим голосом, ответил Зейн, выпуская жену из своих объятий. — Я рад, что тебе понравился подарок, — хитро улыбнулся он.

— Да, он прекрасен, — Хадижа поправила украшение на груди. — Но у меня краски заканчиваются. Бросила она взгляд в тот угол комнаты, где стояли ее художественные принадлежности.

— Краски все равно предпочтительнее, — засмеялся Зейн, наблюдая за ее хитрым взглядом.

С первого этажа уже доносились звуки музыки, и Хадижа, ничего не ответив, быстро поцеловала мужа в щеку и направилась к выходу из комнаты.

В гостиной уже было много людей, в том числе Саид с Раньей и Зулейкой. Вторая жена отца уже была на третьем триместре и с гордостью показывала свой большой живот, говоря, что у нее родится прекрасный, сильный мальчик; Латифа, Мохаммед, Амин, тоже находящийся на каникулах, Самира с Зе-Роберту, возившиеся с маленьким Кави, который уже вставал и, качаясь, осторожно переступал с ноги на ногу. Али что-то обсуждал с Абдулом и Джафаром — мужем Назиры, сама же Назира что-то рассказывала Зорайде, на что хозяйка дома согласно кивала, впрочем, иногда отворачиваясь от собеседницы, устало вздыхая и закатывая глаза.

— Хадижа! — первой ее увидела Зорайде, когда девушка, пританцовывая в такт мелодии, спускалась вниз по лестнице.

С ее лица не сходила радостная улыбка. Она снова оказалась в атмосфере абсолютного счастья, абсолютной любви, которая может быть только в детстве. Музыка, сладости, танцы, ароматы восточных пряностей — все это кружило голову.

— Какое великолепное ожерелье, — восхитилась Назира, указав на подарок Зейна.

— Спасибо, тетя, — улыбнулась Хадижа — Это муж подарил. У вас тоже великолепные украшения, — обвела рукой наряд тети девушка.