Рисунок судьбы (СИ)

Настя Ильина Рисунок судьбы

Трясущимися руками держу договор купли-продажи дома, понимая, что это точка не возврата. Я отдам практически все свои накопления, и купить что-то другое уже не смогу. А что я куплю ещё на такие копейки? Это единственное предложение, которое удалось отыскать. Смотрю на сидящего рядышком сына и решительно ставлю размашистую подпись. Я должна сделать это ради него, пусть пока будущее пугает, но только так будет правильно.

Иного выхода судьба мне не оставила. Нет его попросту.

Мужчина, продавший мне заброшенный дом в глухой деревне, посмеивается и довольно потирает руки. По его внешности видно, что деньги пойдут не в семью, не на обустройство уютного уголка, а на выпивку. Михаил работает автомехаником, как он сказал мне, живёт рядом с заводом, а дом, оставшийся от матери, ему не нужен. Нотариус внимательно проверил документы и заверил меня, что сделка будет чистой. Других вариантов — нет.

Передаю деньги и получаю ключи от дома, который утром посмотрела, хоть и покидала его с ноющим чувством неправильности происходящего в душе.

Хотя ключи — это скорее условность, потому что замок давно сломан, и дверь мне продавец открывал, как это говорится «с пинка». В восторг я не пришла, конечно, но жить там можно. Самое главное — смогу спрятаться от мужа, который не даёт мне покоя своими угрозами. И вряд ли когда-то даст.

Мысленно возвращаюсь в тот день, когда я поняла, что больше не могу находиться рядом с мужчиной.

Несколько дней назад Максим заявился домой пьяный. Обычно он не пил. Между нами, конечно, случались ссоры и недопонимания, порой муж даже не гнушался поднять руку. Не бил сильно, конечно, но даже его пощечины оставались рваными шрамами на душе. Я всегда находила оправдания его поступкам, всегда пыталась сгладить конфликт, пусть глубоко внутри таилось осознание, что у нас нет будущего. Становиться грушей для битья я никогда не планировала, а если поднял руку один раз, то никто не знает, что будет во второй.

Явившись домой пьяным в хлам с резким запахом женских духов, Максим стал кричать, что мы с сыном надоели ему, винил меня в том, что ребёнок якобы не его, боится его и вообще не похож ни на кого из его семьи.

Я прекрасно понимала, что к таким мыслям Максима привели «наставления его матери», но с последним бороться сил никаких не осталось.

Недомогания Артура высосали из меня остаток сил. Сын приболел, часто терял сознание в детском саду, подхватывал любую простуду. Мы проходили обследование, но никто не мог сказать ничего толкового: врачи разводили руками и говорили, что в целом все показатели в норме.

Во время ссоры Максим заявил, что Артур такой болезненный, потому что родила я его от какого-то зависимого любовника, что мальчик непременно погибнет в скором времени. Это стало последней каплей, ведь ребёнок всё слышит, и в свои четыре года отлично понимает каждое небрежно брошенное взрослыми слово. Собрав вещи, я сбежала, пока муж был в ванной.

Подруга приютила нас у себя на несколько дней, но нам следовало двигаться дальше. Мне удалось договориться с начальником и перевестись на домашнюю работу на полгода. Что будет дальше только Богу одному известно.

Мы с Артуром выходим на улицу. Ветер путает выпавшие из прически пряди рыжих волос и задувает их на лицо.

Фыркаю.