Ритианский террор

Анри Родриз ответил ему грустной, ласковой улыбкой и тоже поднял свою рюмку.

- За мир, - сказал Пембан.

- За мир.

Они выпили и причмокнули губами.

- Хорошо ударило, сказал Пембан.

- Это самый прекрасный напиток, старик. На Земле не делают такого коньяка, и их наполовину безмозглые законы запрещают импортировать его. Можно привозить только для себя. Скажи мне, почему правительство должно диктовать людям, что они могут пить, а что нет?

- Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, - предложил Пембан. Это может быть наш последний шанс подняться всем вместе, Анри. Я, как всегда, энергичен, но если честно, то ты не становишься моложе.

Коричневые глаза Родриза вспыхнули притворным гневом.

- Как ты можешь говорить мне такое в лицо? Ты уже забыл то время, когда я поднял тебя за лодыжку одной рукой - о Господи! - и кинул в тележку с навозом?

Пембан серьезно покачал головой.

- Это правда, Анри. Когда я вылез оттуда, то благоухал точно так же, как и ты.

Родриз улыбнулся.

- Какой острый язык у такого маленького человечка.

- Острый, как хвост скорпиона, которого твоя маленькая сестрица спрятала в моем полотенце.

Родриз изобразил на лице смятение.

- Ай-яй-яй, каким ребенком она была, - сказал он меланхолически, потирая крестец своей огромной рукой. - Знаешь ли ты, что у нее уже три внука?

Пембан покачал головой.

- Для меня она все еще такая маленькая, что может пройти свободно под ослом. Я даже не могу себе представить, как она выглядит, Анри, потому что сколько я ее помню, она всегда показывала мне язык.

- Дети, - произнес Родриз. - Иногда я думаю, что теперь они плохие, но мы были еще хуже. - Он поднял с пола бутылку с тонким горлышком и наполнил обе рюмки.

- За детей, - произнес Пембан.

- Да, за детей.

Они выпили и опять почмокали губами.

- Если бы мы опять все могли оказаться в горах Комбе, сентиментально вздохнул Родриз. - Но человек делает то, что он обязан делать.

- И некоторые дела менее приятны, чем другие, - подхватил Пембан. Они оба посмотрели на длинный бережно склеенный картонный ящик, который лежал на двух упакованных чемоданах под стеной.

- Совершенно верно, мой старый друг. Когда я думаю о часах труда, которые пошли хотя бы только на это, то не вспоминаю о другом. Планирование, сохранение тайны, все делалось только по ночам - в течении недель и месяцев!

- Однако тебе ведь не придется надевать это. Ты мог бы бы сделать это несколько лет назад, когда я был далеко отсюда, в безопасности.

- Тогда у нас не было достаточного количества людей здесь. Мы были слишком разбросаны. Но это будет не последний раз, Джой, поверь мне.

- Это может оказаться последний раз для меня.

- Мужайся, - сказал Родриз, опять наполняя рюмки до краев. - Выпей, друг, ты бледен, ты нуждаешься в этом.

Раздался негромкий стук в дверь. Вспотевший молодой человек зашел в комнату, закрыл дверь и прислонился к ней.

- Во имя Господа Бога, когда вы будете готовы? Я не могу больше поддерживать спокойствие.

Родриз грузно повернулся, чтобы посмотреть на него. - Спокойно, спокойно, - произнес он. - Где твое соображение? Человек не может делать подобные вещи так же легко, как снять шляпу. Это дело требует моральной подготовки. Когда он подготовится, он будет готов, понятно? Они ждали этого события так долго, что могут подождать еще минутку-другую.

- Вы бы не говорили так, если бы вы находились там, - остро ответил молодой человек. Он перевел взгляд с одного мужчины на другого, открыл рот опять, затем закрыл его с покорностью и вышел.

- Нетерпение, - с горечью произнес Родриз. - Это главная проблема каждого в наши дни.

- И все же он прав, - ответил Пембан. - Если я просижу здесь еще немного, Анри, я думаю, что я начну нервничать. Я не могу сказать, что я готов, но черт побери! Давай начинать.

- Сначала еще по одной рюмочке, - ответил Родриз, глядя на Пембана тревожным взглядом. Он наполнил рюмки. - Пожелаем доброжелательности всем людям.

Они выпили. Пембан аккуратно поставил рюмку и встал.

- Хорошо. Открывай и дай мне взглянуть на эту чертову штуку.

Родриз достал из кармана маленький электроклинок и начал открывать длинный картонный ящик. Он отбросил крышку. Внутри лежала сложенная одежда, сделанная из тяжелой ткани с матовым отливом. Пембан с отсутствующим видом перебирал ее пальцами; затем оба мужчины вынули одеяние и расправили его. Родриз держал его, пока Пембан производил осмотр. Одеяние напоминало пустую кожу большой птицы. Огромные крылья свисали до пола, фантастическая голова с клювом и гребнем наклонилась так, будто шея птицы была сломана.

Пембан придирчиво осмотрел одеяние, затем сел на один из ящиков и начал снимать туфли. Родриз ожидал в сочувственном молчании, пока Пембан снимал верхнюю одежду; затем он открыл переднюю часть серого одеяния и стал расправлять ноги птицы, помогая Пембану натянуть их на себя. Ступни птицы были когтистыми, просто чудовищными.

Пембан просунул руки в рукава и вытянул их; серые крылья с оперением расправились с шелестом. Родриз застегнул застежку вокруг выпуклого живота Пембана и разрез впереди исчез.