Ритм войны. Том 1

– К сожалению, да. Отец уже направил армии в военные лагеря. По первоначальным сообщениям, ее люди предложили условия капитуляции; они, должно быть, знали, что это произойдет… – Адолин пожал плечами. – И все же я чувствую, что потерпел неудачу.

– Ты должен был хоть что-то сделать. Эта группа становилась слишком могущественной, слишком опасной, чтобы оставить ее в покое.

– Знаю. Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы сражаться с сородичами. Мы должны меняться к лучшему. Заниматься чем-то значительным.

«Говорит тот, кто убил Тороля Садеаса», – подумал Каладин. Это еще не было общеизвестно, поэтому он не стал говорить вслух на случай, если кто-то подслушивает.

Беседа угасла. Каладин играл со своей кружкой, желая еще одну порцию, но ленясь пробиваться сквозь толпу, чтобы найти барменшу. Люди по очереди приветствовали Джора, и, когда жених прошел мимо, Каладин понял, что знает этого человека. Это был местный вышибала, приветливый малый. На плече у него сидела Сил.

Поход Вуали за новой порцией затянулся. Каладину показалось, что он заметил ее в углу, где играли в шеелом на фишки. Он удивился, что в городе остался кто-то, готовый играть против Вуали.

В конце концов Адолин придвинулся чуть ближе. У него был свой напиток, опьяняющее фиалковое вино, но он едва выпил половину кружки. Он больше не следовал Заповедям со всей строгостью, но, похоже, обрел собственное равновесие.

– Итак, – сказал Адолин, – что происходит? Это явно связано не только с Лин.

– Кажется, ты обещал не доставать меня разговорами.

– Не хочешь – не отвечай. – Адолин сделал глоток, выжидая.

Каладин уставился на стол. Шаллан имела привычку процарапывать на нем что-нибудь, так что столешницу покрывали маленькие, но сложные картины, – многие были наполовину закончены. Он провел пальцем по одной из них, изображающей рубигончую и мужчину, удивительно похожего на Адолина.

– Твой отец сегодня освободил меня от действительной службы. Он думает, что я… больше не гожусь для битвы.

Адолин испустил долгий вздох:

– Шквал его побери…

– Адолин, он прав. Вспомни, как в прошлом году тебе пришлось вытаскивать меня из дворца.

– Во время битвы любой может очуметь. Мне и самому случалось растеряться, даже в осколочном доспехе.

– Это хуже. И случается чаще. Я лекарь, Адолин. Я учился распознавать такие проблемы, так что я знаю – он прав. Уже несколько месяцев знаю.

– Ну ладно. – Адолин коротко кивнул. – Допустим. Что мы будем с этим делать? Это лечится?

– Нет. Знаешь Даббида, парня из моей команды? Того, который не разговаривает? Боевой шок, как у меня. Он был таким с той поры, как я его завербовал.

Адолин замолчал. Каладин видел, как он перебирает возможные ответы. Умение держать непроницаемое лицо не входило в число его многочисленных талантов.

К счастью, он не произнес ни одной из ожидаемых фраз. Никаких банальностей или радостных предложений взбодриться и по-солдатски топать дальше. Они долго сидели молча в шумной комнате. В конце концов Адолин проговорил:

– Знаешь, мой отец может ошибаться.

Каладин пожал плечами.

– Он человек, – сказал Адолин. – Полгорода думает, что он какой-то возрожденный Вестник, но он всего лишь человек. Он и раньше ошибался. Ужасно ошибался.

«Далинар убил мать Адолина», – подумал Каладин. Эта новость распространилась по всему миру. Весь город либо читал, либо слушал, либо слышал о странной автобиографии Далинара. Написанная от руки самим Черным Шипом, она была не совсем закончена, но черновики разошлись повсюду. В ней Далинар сознался во многом, в том числе в случайном убийстве жены.

– Я не лекарь, – добавил Адолин. – И вполовину не такой способный военачальник, как мой отец. Но я не думаю, что тебя нужно отстранять от боев, по крайней мере навсегда. Тебе нужно что-то другое.

– Что именно?

– Хотел бы я знать. Должен быть способ помочь тебе. Способ привести твои мысли в порядок.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто. Но почему тебя это волнует? Какое это имеет значение?

– Ты мой единственный мостовичок, – усмехнулся Адолин. – Где я возьму другого? Они все начали улетать. – Улыбка исчезла. – Кроме того. Если мы найдем способ помочь тебе, тогда, может быть… может быть, мы найдем способ помочь ей.

Его взгляд скользнул по комнате в сторону Вуали.

– Она в порядке, – сказал Каладин. – Она нашла равновесие. Ты слышал, как она объяснила, что думает – с ней все хорошо.

– Как и ты всем говоришь, что с тобой все хорошо. – Адолин встретился с ним взглядом. – То, что с ней происходит, – неправильно. Ей больно. За последний год я видел, как она борется, и видел намеки на то, что она скатывается, хотя и медленнее, к худшим глубинам. Ей нужна помощь, а я не знаю, по силам ли мне ее оказать.

Их столик зажужжал.

– Ты прав, – сказал Узор. – Она это скрывает, но все равно что-то не так.

– Что говорят твои знания лекаря, Кэл? – спросил Адолин. – Что мне делать?

– Не знаю. Нас учат справляться с физическими недугами, а не с болезнями ума. Разве что отправить больного к ревнителям.

– Не годится.

– Да уж. – Каладин нахмурился.

Он сам не знал, что ревнители делают с психически больными пациентами.