Ритм войны. Том 2

«Что же тогда она значила? – спросила Эшонай, ожидая ответа. – Я про свою жизнь».

– СМЫСЛ – УДЕЛ СМЕРТНЫХ, – сказал Укротитель. – БУРЕ ОН БЕЗРАЗЛИЧЕН.

«Печально».

– РАЗВЕ? Я ДУМАЮ, ЭТО ОБНАДЕЖИВАЕТ. СМЕРТНЫЕ ИЩУТ СМЫСЛ, ПОЭТОМУ ЛОГИЧНО, ЧТО ОНИ СОЗДАЮТ ЕГО САМИ. ТЕБЕ РЕШАТЬ, ЧТО ОНА ЗНАЧИТ, ЭШОНАЙ. ТВОЯ ВОЛЯ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ.

«Если мне решать, то получается, что я потерпела поражение, – подумала она. – Я отдала свой народ врагу. Я умерла в одиночестве, побежденная. Я предала дар предков. Мне стыдно перед всеми слушателями, что жили до меня».

– Я БЫ СКАЗАЛ, НАОБОРОТ, – ответил Укротитель. – В КОНЦЕ КОНЦОВ, ТЫ СДЕЛАЛА ТОТ ЖЕ ВЫБОР, ЧТО И ТВОИ ПРЕДКИ. ТЫ ОТДАЛА СИЛУ ЗА СВОБОДУ. ТЫ ПОНЯЛА ЭТИХ ДРЕВНИХ СЛУШАТЕЛЕЙ, КАК МАЛО КТО КОГДА-ЛИБО ПОНИМАЛ ИЛИ ПОЙМЕТ.

Эти слова позволили Эшонай испытать покой. Она почувствовала, как ее сущность начинает растягиваться. Ее влекло нечто далекое.

«Спасибо», – сказала она Укротителю.

– Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ. Я СМОТРЕЛ, КАК ТЫ ПАДАЕШЬ, И НЕ ОСТАНОВИЛ ЭТОГО.

«Дождь не может остановить кровопролитие, – сказала она, исчезая. – Но потом он все равно омывает мир. Спасибо».

– Я МОГ БЫ СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ, – ответил Укротитель. – ВОЗМОЖНО, МНЕ СЛЕДОВАЛО ТАК И ПОСТУПИТЬ.

«Этого… достаточно…»

– НЕТ, – сказал он. – Я МОГУ СДЕЛАТЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНИЙ ПОДАРОК.

Эшонай перестала растягиваться, и вместо этого ее потянуло к чему-то мощному. У нее не было глаз, но она вдруг осознала – буря. Она превратилась в бурю. Она чувствовала каждый раскат грома, как биение своего сердца.

– СМОТРИ, – сказал Укротитель. – ТЫ ХОТЕЛА ЗНАТЬ, ЧТО НАХОДИТСЯ ЗА СЛЕДУЮЩИМ ХОЛМОМ. ОСМОТРИ ИХ ВСЕ.

Она парила вместе с ним, окутывая землю, летя над ней. Ее дождь омывал каждый холм, и Укротитель позволял ей видеть мир глазами бога. Куда бы ни дул ветер, она была там. Она чувствовала все, к чему прикасался дождь. Она ведала все, что озаряла молния.

Она летела, казалось, целую вечность, поддерживаемая собственной сущностью Укротителя. Она видела людей в бесконечном разнообразии. Она видела пленных паршунов – и их надежду на освобождение. Она видела существ, растения, пропасти, горы, снега… она пролетела над всем.

Всем миром. Она видела его. Каждая частица была частью ритма. Мир состоял из ритмов. И Эшонай во время необыкновенного путешествия поняла, как все сочетается друг с другом.

Это было чудесно.

Когда Укротитель закончил свой путь – измученный и хромающий удалился в океан за Шиноваром, – она почувствовала, что он отпустил ее. Она померкла, но на этот раз почувствовала, как вибрирует ее душа. Она понимала эти ритмы, как никто другой, не видевший мир.

– ПРОЩАЙ, ЭШОНАЙ, – сказал Укротитель Бурь. – ПРОЩАЙ, СИЯЮЩАЯ.

Переполненная песнями, Эшонай позволила себе уйти в вечность, взволнованная тем, что ждет ее по ту сторону.

Эпилог Грязные трюки

Шут брел по коридору старого дворца Элокара на Расколотых равнинах, отыскивая публику. Он подбросил монету, поймал, а затем резко вытянул руку вперед и растопырил пальцы, показывая, что монета исчезла. Но конечно, на самом деле она была в другой руке, зажата в ладони, скрыта от глаз.

– Рассказывание историй, – провозгласил он, обращаясь к пустому коридору, – это, по сути, мошенничество.

Быстрым движением он сунул монету за пояс, продолжая размахивать другой рукой в качестве отвлекающего маневра. Через секунду выставил перед собой обе руки – пустыми. Ради пущего эффекта закатал рукава.

– Самое сложное, – сказал он, – заставить всех поверить, что ты прожил тысячу жизней. Заставить их почувствовать боль, которую не чувствовал, увидеть то, чего не видел, и изведать правду, которую выдумал.

Монета появилась в его руке, хотя он просто снова вытащил ее из-за пояса. Он покатал ее по костяшкам пальцев, а затем заставил разделиться на две части – потому что это всегда были две монеты, склеенные вместе. Он подбросил их, поймал, а затем сделал так, чтобы монет стало четыре, добавив две, которые прятал в другой руке.

– В рассказывании историй используются те же грязные трюки, – сказал Шут, – что и в драке в переулке. Заставь кого-нибудь смотреть не в ту сторону, чтобы врезать ему по физиономии. Заставь его предвидеть удар и приготовиться, а сам измени тактику. Всегда бей туда, где не ждут.

С размаху он выставил вперед обе руки, снова пустые. Виньетка на его плаще издала бравурную трель.

– Я нашла одну! У тебя в поясе!

– Тише, – сказал Шут. – Пусть публика будет поражена.

– Публика?

Шут кивком указал в сторону – по воздуху за ним следовали несколько необычных спренов. Они были почти невидимы и волочили за собой шлейфы из красного света. Спрены ветра, но не того цвета. А старушка-то расширяла свое влияние! Шуту было любопытно, куда это приведет. А еще он был в ужасе. Эти две эмоции не были взаимоисключающими.

– Не думаю, что им есть дело до твоих фокусов, – сказала Виньетка.

– Всем есть дело до моих фокусов.