Ритмы улиц

— Почему ты так груба со мной? — прямо спросил я, решив не ходить вокруг да около, — Особенно после всего, что было ночью.

Мари поморщилась, будто я напомнил её о чем-то крайне неприятном и кивнула:

— К слову об этом. Надеюсь, ты понимаешь, что я была очень пьяна и почти не соображала? То есть рассчитывать на мои показания особенно не приходится.

— Ты сейчас намекаешь, что… — начал я недоверчиво, но Маша с готовностью кивнула:

— Это была единоразовая акция, Данчук. И лучше забыть об этом.

— Но…мля, да почему?

Я был настолько зол, возмущен, обижен, что вскочил на ноги и навис над девушкой, благо рост позволял. Но её мой порыв, кажется, вообще не тронул — она продолжала равнодушно смотреть на меня, чуть вздернув одну бровь.

— Начнем с того, что у тебя есть девушка.

— Я с ней расстался, — с готовностью сообщил я.

— Ой ли? — хмыкнула Мари, скрещивая руки на груди.

— Ладно, пока нет, — признал я, — Но расстанусь, как только мы вернемся.

— Не стоит, — покачала головой девушка, — Не разбивай ей сердце из-за одной пьяной интрижки. Оно того не стоит.

— Ты что, не понимаешь? Для меня это была не интрижка. И не просто пьяный секс. У меня к тебе чувства.

— Какие? — насмешливо спросила Маша.

— Высокие, мля! — рявкнул я, срываясь.

Вся ситуация разворачивалась совсем не так, как я планировали представлял. И этот факт мне совсем не нравился. Мне казалось, что мы все решили — к обоюдному удовольствию. Но эта девушка умудрялась в очередной раз всё переиграть. И если раньше меня это удивляло и даже восхищало, то теперь начинало уже откровенно злить.

Вздохнув, Мари подняла на меня взгляд и твердо произнесла:

— Андрей, давай посмотрим на эту всю ситуацию, как взрослые, разумные люди. У тебя прекрасная девушка, красивая и любящая. Ну, со своими тараканами, конечно, и малость стервозна, но это вроде как твой выбор. И я не хочу становиться причиной распада пары в нашем славном городке. Поэтому, умоляю тебя — не бросай её. Плюс мы работаем вместе. А я не завожу отношения на работе. Это понятно?

— То есть, это и есть твои доводы? — злобно прищурился я, — Наличие девушки и совместная работа?

— Ну, если тебе этого мало, то вот тебе еще один довод. Ты просто мне не подходишь.

Вот и всё. Она это сказала. На самом деле, подсознательно я всегда догадывался, что не буду слишком хорош для рыжей принцессы. Мое эго, конечно, было развито и чуть ли не подпирало небо, но всё равно. Я чувствовал, что мы смотрим друг на друга будто сквозь стекло, и каждый при этом пребывает в своем мире. И если я еще пытался стать частью ее жизни, то Мари твердо решила, что мне в её жизни не место. Видимо, боится, что я её запачкаю.

Хмыкнув и не произнеся больше ни слова — боялся, что могу этим еще больше навредить этой девушке — я взял в руки свои вещи и вышел из номера. Хлопать дверью, будто истеричка из мыльной оперы, я не стал. Наоборот — прикрыл её максимально тихо, чтобы не нарушить безмятежность этого утра.

Жаль только, что в моей душе этого чувства не осталось. Только горечь. И злость. Ну, и обида. Раз Мария хочет, чтобы я делал вид, что ничего не было — пусть будет так. Считает, что я ей не подхожу — отлично. Хочет быть коллегами — да запросто.

Кто я такой, чтобы спорить с желаниями дамы? Еще бы сердце перестало болеть так, будто кто-то с размаху ударил мне в грудь, а еще после добил троечкой по корпусу — вообще замечательно было бы.

***

Едва за Андреем закрылась дверь, Мари обессиленно присела на кровать и прикрыла глаза. Знал бы Данчук, каких сил ей стоило всё это время держать «морду кирпичом» — он бы лично заказал ей «Оскар» за лучшую женскую роль. Потому что так убедительно врать — это нужно либо иметь врожденный дар, либо годы практики за спиной.

Лгать Мари никогда не любила, и старалась этого не делать. Так что, видимо, всё же дар. Поскольку в какой-то момент девушка сама поверила в то, что говорит. Смогла убедить себя, что всё это — одна большая ошибка, и Андрей должен убраться из её жизни как можно скорей. Но вся беда в том, что это было не так.

Когда она увидела в глазах — широко распахнутых, почти наивных светло-зеленых глазах парня — боль и обиду, её защита почти что дала трещину. Еще минута — и Мари, наплевав на всё, бросилась бы в его объятия, прося забыть то, что она сказала. Но Золотцева понимала, что она должна держаться. Потому что в одном она была права — становиться причиной его расставания с Ирой она не хотела. И не потому что очень уж уважала Кузьмину. Нет, иногда Мари ловила себя на мысли, что боится её.

Было что-то в глазах Иры такое, что вызывало неприятную дрожь, а по спине в такие моменты полз неприятный холодок. Что-то змеиное, скользкое и противное. Она смотрела на всех — и особенно Мари — с таким превосходством и пренебрежением, что это давно уже вызывало лишь смех. Но когда речь заходила об Андрее — на Иру становилось страшно смотреть. Она превращалась в какую-то сумасшедшую, готовую порвать за своего парня. И, кажется, видела это только Маша.