Риторика

Что касается свидетелей, то они бывают двоякого рода: древние и новые, а эти последние разделяются еще на тех, которые сами рискуют так или иначе в случае дачи ложного показания, и на тех, которые не подвергаются при этом риску. Под древними свидетелями я разумею поэтов и других славных мужей, приговоры которых пользуются всеобщей известностью. Так, например, афиняне все пользовались свидетельством Гомера относительно Саламина и тенедосцы недавно обращались к свидетельству коринфянина Периандра против жителей Сигея. Точно так же и Клеофонт все пользовался против Крития элегиями Солона, говоря, что дом его давно уже отличался бесчинством, так как иначе Солон никогда не сочинил бы стиха:

Скажи краснокудрому Критию,
      чтобы он слушался своего отца.

Таковы свидетели относительно событий свершившихся. Относительно же событий грядущих свидетелями служат люди, изъясняющие прорицания, как, например, Фемистокл говорил, что деревянная стена означает, что должно сражаться на кораблях. Кроме того и пословицы, как мы говорили, служат свидетельствами, например, для человека, который советует не дружить со стариком, свидетельством служит пословица: «никогда не одолжай старика», а для того, кто советует умерщвлять сыновей тех отцов, которые убиты, – пословица:

Не разумен тот, кто, умертвив отца,
      оставляет в живых сыновей.

Новые свидетели – те люди, которые, будучи лицами всем известными, выразили свое мнение [по поводу какого-нибудь вопроса]; их мнение приносит пользу людям, которые находятся в недоумении относительно этих же самых вопросов, как, например, Эвбул на суде воспользовался против Харита словами Платона, сказавшего об Архивие, что [благодаря ему] в государстве развился явный разврат. К числу новых свидетелей принадлежат люди, которое рискуют подвергнуться опасности в случае уличения их во лжи. Такие люди служат свидетелями только при решении вопроса, имело ли место это событие, или нет, существует данный факт или нет, но при определении свойств факта они свидетелями быть не могут, например, при решении вопроса о справедливости или несправедливости, полезности или бесполезности какого-нибудь поступка. В подобных случаях свидетели, не причастные делу, заслуживают наибольшего доверия; самыми верными свидетелями являются свидетели древние, потому что они неподкупны.

Для человека, не имеющего свидетелей, место доказательств должно занять правило, что судить следует на основании правдоподобия, что это и значит «судить по своему лучшему разумению», что невозможно придать вероятностям ложный смысл из-за денег и что вероятности не могут быть ложно свидетельствованы. А человек, имеющий за себя свидетелей, может, в свою очередь, сказать человеку, не имеющему их, что вероятности не подлежат ответственности, что не было бы никакой нужды в свидетельствах, если бы достаточно было рассмотреть дело на основании одних слов.

Что касается свидетельств, то они могут относиться частью к самому оратору, частью к его противнику, могут касаться частью самого факта, частью характера [противников]; очевидно, таким образом, что никогда не может быть недостатка в полезном свидетельстве, которое, если и не будет иметь прямого отношения к делу, в благоприятном смысле для оратора или неблагоприятном для его противников, во всяком случае послужит для характеристики нравственной личности или самого тяжущегося – со стороны честности, или его противника – со стороны негодности. Остальные соображения относительно свидетеля, который может относиться к тяжущемуся или дружественно, или враждебно, или безразлично, может пользоваться хорошей или дурной репутацией или не пользоваться ни той, ни другой, – все эти соображения, и другие подобные им различия, нужно делать на основании тех самых общих положений, из которых мы получаем и энтимемы.