Риторика и истоки европейской литературной традиции

ных — торжественно, и когда к обыденному имени не прибавляется украшение; в противном случае <все> представляется комедией, как у Клеофонта, — ведь он говорит кое-что подобно тому, как если бы сказал: «досточтимая смоква». Страсть выра-

3 жается, если предмет — обида, слогом рассерженного; если нечестивые и срамные дела — <слогом> негодующего и страшащегося выговорить; если похвальные <предметы> — <надо го-

4 ворить> восхищенно, если жалостные — униженно, и так в каждом деле. Подобающий слог прибавляет убедительности самому делу; душа дается в обман, заключая, что говорящий правдив, потому что при таких обстоятельствах <каждый> будет испытывать то же самое; потому люди думают, что дело обстоит так, что бы ни было на самом деле, и слушатель всегда сочувствует (συνομοιοπαθεΐ) говорящему со страстью, даже если тот не говорит ничего <дельного>. Потому многие <ораторы>

5 шумом доводят слушателей до исступления.

6 Обнаружение дела посредством знаков также выявляет характер (ήθιχη δέ αΰτή έκ των σημείων δεΐξις), коль скоро оно соответ-

^VII'^S «Если жалостные — униженно». — Античная практика судопроизводства допускала попытки разжалобить судей; Сократ навлек на себя неудовольствие и смертный приговор тем, что отказался от таких попыток.

^VIM «Душа дается в обман» — Аристотель не раз называет риторическое внушение «обманом». На этот раз он хочет сказать, что иллюзия естественной, непроизвольной эмоциональной реакции принуждает слушателя принимать на веру реальность обстоятельств, якобы вызвавших эту реакцию. — «Что бы ни было на самом деле» — возможно, интерполяция.

^VI1’⁶ «Обнаружение дела посредством знаков...» — не вполне ясное место, по-разному понимаемое различными комментаторами и переводчиками. — «Состояние» (έξις) — один из центральных терминов Аристотелевой этики и психологии; имеется в виду устойчивое (в отличие от страсти — πάθος) расположение души, моральное предрасположение к ряду поступков, в своей единообразной совокупности образующих «образ жизни» (βίος — этически оцениваемая и характерологически определяемая жизнь, в отличие от физиологической жизни — ζωή; византийский лексикон XII в. расшифровывает слово «βίος» как «είδος ζωής» (т. е. именно «образ жизни»). Категории «έξις» и «βίος» соотнесены с категорией «ήθος» («характер»).

ствует каждому роду и состоянию <людей>. Говоря «род», я имею в виду <разницу> в возрасте, как-то: между мальчиком, мужем и старцем, и <разницу> между лакедемонянином и фессалийцем; <говоря> «состояния», — то, сообразно чему чья-либо жизнь имеет такой, <а не иной> образ; ибо не каждое

7 состояние дает такой образ жизни. Потому если кто будет говорить слова, сообразные состоянию, он представит характер (то ήθος); ибо человек образованный будет говорить не то и не так, как деревенщина.

На слушателей действует и то, чем до отвращения часто пользуются сочинители речей (οί λογογράφοι): «Кто же этого не знает?», «Все знают!» Слушатель в смущении соглашается, чтобы разделить суждение «всех остальных».

1408Ь8 Все эти виды в равной степени могут быть употреблены кстати

9 и некстати. Лекарство против любого нарушения меры общеизвестно: следует самому укорить себя, — представляется, что <говоримое> правдиво, коль скоро говорящий отдает отчет в

10 том, что делает. Далее, не следует применять все эти соответствия (το άνάλογον) сразу, дабы ввести слушателя в обман. Я хочу сказать, что если слова жестки <по звучании», не надо <про-износить их жестким> голосом, с <жестким> выражением лица и прочим в том же роде; в противном случае обнаружится, что каждое из этих средств <искусственно>. Если же одно есть, а другого нет, <расчет> останется скрытым. Впрочем, если мягкие <слова> выговариваются жестким <голосом>, а жесткие мягким, это неубедительно.

11 Что до имен двукорневых, до изобильных эпитетов и чуждых слов, они наилучше подходят говорящему со страстью; разгневанному простительно назвать беду «безмерной, как небо» или «чудовищной». И еще Ото допустимо, когда <оратор> уже

^ν|1'⁷ «Говорить слова, сообразные состоянию» — так называемая этопея. Мастером имитировать речь, присущую тому или иному человеческому типу, был Лисий. — «Сочинители речей» — в афинском суде каждый должен был говорить за себя сам, не прибегая к помощи адвоката, но можно было заказать свою речь профессиональному сочинителю и затем разучить наизусть.

овладел своими слушателями и влил в них неистовство похвалами или порицаниями, выражениями гнева или выражениями любви, как это делает Исократ под конец своего «Панегирика»: «слава и молва» и «те, кто дерзнули». Люди говорят такое, впав в неистовство, а потому, разумеется, принимают это, находясь в сходном состоянии. Для поэзии это пригодно, ибо поэзия — дело неистовства. <Можно применить такой язык> либо подобным образом, либо с иронией, как делал Горгий или каковы примеры этого в «Федре».