Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

И важнейший вопрос, который, совсем как у Симонова, разделит всех нас в этот пока еще не очевидный момент перехода моста от старого к новому политрынку, - разделит на "ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ", живых и мертвых в духе литературы, который в России тождественнен реальной жизни: Вопрос о том, нужен ли "Новый центр" политрынку (на старом-то политрынке центр был - борьба в некотором месте с коммунизмом), или политрынок, возникающий из периферийных смыслов политрынка старого, должен быть лишен смыслового центра, децентрирован? От принятого по этому поводу решения и будет зависеть водораздел между Переходной и Новой Россиями. То есть, переход-то все равно произойдет, новая политреальность возникнет, но ее качество и судьбы людей в этом качестве могут быть различными в некотором ограниченном человеческой жизнью формате (и так для каждого нового поколения).

"Новый центр", убежден, необходим - необходима гениальная политическая литература. Децентрированный самотек политрынка, выгодный административной власти в тактическом смысле, на который она всегда готова польститься, с неизбежностью приведет к формированию лживой поэтики второсортной литературы (пусть простят меня филологи), статистической базой которой все мы и окажемся в сотворенной этой поэтикой политформе режима. Мы опять, как и в советское время, погрузимся (погружаемся) в гоголевский мир "мертвых душ" - мир, который населяют исключительно периферийные выразительные персонажи, в котором происходят периферийные вычурные события, мир, который непосредственно, непрерывно, литературно-организационно отрицает наличие центра самой своей повседневностью, и выход из которого невозможен его собственными средствами, как невозможной оказалась христианизация "Мертвых душ". В одной из рубрик газеты "Консерватор" я уже читал глубоко-традиционалисткое откровение о том, что Собакевич - это соль народного характера Земли Русской. Искренне надеюсь, что для путинского большинства "Новая Россия", "Партия Жизни" - это Мир Пушкина.

Как нам научиться работать с «преждевременностью» России

«Россия вовсе не отсталая, а преждевременная страна»

А. Битов

Унылость переходных умов переходной России коренится в результатах наблюдений за российской действительностью, осуществляемых при посредстве "социальных наук" (от социологии до экономической теории). Данные этих наблюдений, в основном, отрицательные, имеющие тенденцию к ухудшению, а небольшие позитивные изменения колеблются в пределах вероятностных и статистических погрешностей. Вот уже третье президентское Послание включает в себя подобного рода беспристрастный анализ. При этом правительство овладело "уникальной технологией" управления экономикой именно в "пределах статистических и вероятностных погрешностей", где "все возможно и дозволено", когда любой результат возможно интепретировать в необходимом правительству же "объективном"смысле. Данные соответствующих наблюдений, проводимых оппозицией, вообще апокалиптичны, и, вне зависимости от их политизированной интерпретации, также картины всеобщего уныния не портят. "Россия - страна отсталая", - таков общий погребально-торжественный итог наблюдения переходных умов за российской действительностью, независимый от политического строя рассуждений и предлагаемых рецептов "линейного преодоления" отсталости - от "гонки" за ничего не подозревающей Португалией до "смены антинародного режима" на режим, который "все о народе прочитал".

Перед нами - классический случай из практики становления научной (истинностной) теории. Необходима Теория России - фундаментальная концептуализация истинных оснований, образующих исторический путь и повседневность России одновременно. Налицо - кризис "физической картины мира" России, той концептуальной реальности Пост-России, которая была сквозной темой переходного периода, проходящей через многообразие политизированных интерпретаций. Однако, философия как история и теория мышления, учит, что существует такое измерение пост-реальности, которое характеризует ее как мета-реальность. Кроме того, философия учит, что "это" измерение есть человеческое измерение реальности. Говоря яснее, прелесть переходного периода состоит в том, что в нем - в принципе - могут быть разрешены фундаментальные вопросы о России, поскольку содержание России высвобождено от всякой формы, существует отдельно от совокупности осуществляемой в реальности политической, экономической и культурной деятельностей, и, следовательно, гипотетически можно предположить наличие некоторых непереходных умов (ума), которые существуют не в среде форм, перехода одних форм в другие, а в среде некоторого покоящегося, нематериализованного содержания России в чистом виде, которое не "потревожено" действием переходных умов, вцепившихся в формальную сторону российского дела и живущих в "3оолетии"(как кто-то отыменовал "феномен" помечания властью территории 300-летия Питера).